– Я тоже так подумал. Причем, оружие редкое – я такого никогда не видел.
– У вас слишком мало седых волос, чтобы говорить такие вещи, Митя. А вот у меня мерзкое чувство, что я такую гильзу уже видел, но вспомнить не могу – возможно, просто кажется.
Следующие две минуты прошли в молчании. Пиотровский продолжал разглядывать то пулю, то гильзу, а Белкин старался ему не мешать. Наконец Нестор Адрианович шумно выдохнул и оставил улики в покое. Он достал небольшую коробочку с множеством отделов и переложил скромные находки Дмитрия с платка в эту коробочку. После этого обвел взглядом комнату, в которой ему предстояло провести немало времени. Неожиданно Нестор Адрианович усмехнулся и произнес:
– Вот никак не могу понять, как и каким местом нужно служить советской власти, чтобы закончить жизнь в таких хоромах?
3
Если товарищ Осипенко жил один в трех комнатах, то в соседней квартире аналогичного размера жило уже шесть человек. Одинокий старик, вдова и молодая семья с двумя маленькими детьми. Впрочем, условия были вполне достойные, даже имелся пусть и старенький, но все еще рабочий телефонный аппарат. Именно из этой квартиры поступил вызов.
К тому моменту, когда Белкин оставил криминалиста работать, и присоединился к Виктору Павловичу, Стрельников уже пообщался с гражданкой Хромовой – вдовой комиссара, погибшего еще в Гражданскую. Именно она позвонила в милицию. Растрепанная стареющая женщина все еще пребывала в расстроенных чувствах. Дмитрий как раз столкнулся с ней, когда она выходила из общей кухоньки. Хромова громко всхлипнула и юркнула в одну из комнат, ничего не ответив на его извинения. Белкин остановился на мгновение, приходя в себя после неожиданного и слишком сильного сближения с другим человеком, но тряхнул головой, глубоко вздохнул и решительно прошел на кухню.
Здесь были только Стрельников и хмурый мужчина лет тридцати, который отвечал на вопросы старого следователя и одновременно немного суетливо чистил отварную картошку себе на завтрак. Виктор Павлович не высказывал по этому поводу никаких возражений – смерть смертью, а смена сменой, и перед сменой нужно поесть.
– Хорошо, Иван Сергеевич, а когда в таком случае вы видели товарища Осипенко в прошлый раз?
– Позавчера. Утром. Я выходил на работу, за ним тоже заехали.
– Он вел себя как обычно? Не был возбужден или встревожен чем-то?
– Да нет, вроде. Только я его знал-то плохо. Мы поздоровались и все.
– И с тех пор вы его не видели?
– Ну да, я же говорю.
Стрельников пометил что-то на исписанном листке, который лежал перед ним. После этого поднял голову и только теперь увидел вошедшего Дмитрия.
– Ну что, голубчик, нашли пулю?
– Да, Виктор Павлович. И пулю и гильзу.
– Отлично! И что у нас по оружию?
– Сразу понять не смог – никогда таких гильз раньше не видел. Отдал все Нестору Адриановичу.
Стрельников хмыкнул и задумался, спустя минуту он едва заметно кивнул своим мыслям и произнес:
– Ладно, будем надеяться, что Нестор Адрианович разгадает эту вашу странную гильзу. Я отправил Хворостина по соседним квартирам, можете ему в помощь поступить, а можете мне здесь помочь. Пока я с товарищем Петровым беседую, поговорите с гражданином Кауфманом – его комната в конце коридора.
Стрельников вновь обратился к своему листку, а потом спросил у Петрова:
– Я так толком и не смог добиться у Галины Михайловны – у убитого совсем никого не было? Никогда гости не приходили? Может, женщина?
– Ну, я так-то не подсматривал, конечно, да и нету меня днями дома. Тут лучше у жены моей Вари спросите – она с малыми сидит, так что больше меня про домашние дела да про соседей знает. А по поводу женщин – да не было у него никого. Я имею в виду так, чтобы жена, чтобы хозяйка в доме. За порядком уборщица следила. Но вот просто девицы иногда были. Всегда разные, всегда не больше чем на ночь. Тут уж вы сами, товарищ следователь, думайте… Будете?
Петров справился, наконец, с кожурой клубня и протянул картошку Стрельникову. Виктор Павлович не стал отказываться:
– О, благодарствую! Нас сегодня в такую рань подняли, что иные и поужинать не успели!
Дмитрий дошел до нужной двери в конце коридора, аккуратно переступая через разнообразные неприбранности. Зимняя одежда висела прямо на стене, дожидаясь своей нескорой очереди, под ней успокоились валенки и сапоги. Вдоль правой стены на полу выстроились четыре закатанные банки с соленьями, а два раза под ноги Дмитрию попались детские кубики, и он мог только вообразить, какая брань могла бы подняться ночью, если бы кто-нибудь на них наступил. Света было мало – единственная лампочка висела прямо над входной дверью, а Белкину нужно было в противоположный конец коридора. Дмитрий в очередной раз возблагодарил судьбу, что его комната самая ближняя к входной двери, и ему нечасто приходится разгуливать по коридору в своей коммуналке, мало чем отличающейся от этой.