– Да.
– Вытащи свой меч и сражайся!
– Нет.
На некоторое время наступила тишина.
– Что ж. Месть движет мною. И я не могу дать тебе то, что ты хочешь. Я не стану убивать тебя.
Сказав так, Санэнори снял руку с рукояти меча. В следующий момент его голова уже падала на землю.
– Иди сюда и начни копать могилу.
Молодой самурай вышел из-за деревьев, сквозь листву которых он еще с полудня наблюдал за событиями, и направился к Дзётё.
– Твоё имя?
– Цурамото Матадзаэмон Тасиро.
– Я постиг, что Путь Самурая – это смерть, – сказал Дзётё, обращаясь к нему. – В ситуации "или-или" без колебаний выбирай смерть. Это нетрудно. Исполнись решимости и действуй. Только малодушные оправдывают себя рассуждениями о том, что умереть, не достигнув цели, означает умереть собачьей смертью…
Молодой человек опустился на колени, быстро достал бумагу, походный прибор для письма, и стал что-то быстро записывать. Дзётё взглянул на него и продолжил:
– Сделать правильный выбор в ситуации "или-или" практически невозможно. Все мы желаем жить, и поэтому неудивительно, что каждый пытается найти оправдание, чтобы не умирать. Но если человек не достиг цели и продолжает жить, он проявляет малодушие. Он поступает недостойно. Если же он не достиг цели и умер, это действительно фанатизм и собачья смерть. Но в этом нет ничего постыдного. Такая смерть есть путь самурая. Если каждое утро и каждый вечер ты будешь готовить себя к смерти и сможешь жить так, словно твоё тело уже умерло, ты станешь подлинным самураем. Тогда вся твоя жизнь будет безупречной, и ты преуспеешь на своём поприще.
Закончив, Дзётё Дзинъэмон Ямамото направился к дому. Отойдя на несколько шагов, остановился, затем повернул голову и добавил:
– Можешь остаться.
Цурамото Тасиро благодарно склонил голову. Он достал чистый лист и быстрыми крупными движениями что-то написал, положив затем его сверху на уже исписанный. Дзётё взглянул на него. Там была всего пара иероглифов:
葉隱
/сокрытое в листве/
25 Января 2013 – 15:21
Часть 2. Рона
26 Января 2013 – 01:32
«Хитрый лис Дзётё усыпил бдительность противника своим фальшивым благородством:
«Меня будут вспоминать в поколениях, приводя мою жизнь в пример. Но лишь я знаю, что она была далека от идеала. Я не думаю, что мою жизнь стоит ставить в пример. Честь и память потомков для самурая – это высшая ценность. Но я вижу, что это мешает постичь нам суть вещей».
Уловили мысль? Умру достойно в бою, будут меня вспоминать с уважением, да вот только жизнь-то моя не идеальна была, недостоин я доброй памяти. А посему не стану умирать благородною смертию самурая, останусь трусливой собакой, но с философскими мыслями. К тому же во многих странах мира (да почти во всех) существует негласное правило, исходящее из глубины веков: человек, разделивший с тобой хлеб (трапезу), становится твоим братом, вы не можете убить друг друга.
Здесь благородный Санэнори не стряхнул со своих ушей килограммы нежно развешанной лапши и расслабил булки:
«Месть движет мною. И я не могу дать тебе то, что ты хочешь. Я не стану убивать тебя».
Вот оно, истинное благородство самурая. Он не может убить человека, который отказывается сражаться. Он опускает руку. И в этот момент вероломный Дзётё сносит ему голову. Лично мне этот Дзётё противен. Далее, чтобы оправдать перед молодым Цурамото свой подлейший поступок, он изящно заворачивает его в одному ему понятную витиеватую философию:
«Все мы желаем жить, и поэтому неудивительно, что каждый пытается найти оправдание, чтобы не умирать".
Ну вроде как пошинкуют самурайским мечом один раз – и всё, больше жизней не дано, так что ищи способ зацепиться за эту.
Далее:
«Но, если человек не достиг цели и продолжает жить, он проявляет малодушие. Он поступает недостойно.»
Т.е. этот Санэнори, пришедший мстить за смерть брата, но не сделавший этого, "не достигший цели", вроде как сам себя и обесчещивает, считаясь малодушным и недостойным. Как же ему с таким позором жить-то потом и гордо носить честное звание самурая? Уж лучше мы его …того…отрубим ему башку, когда он к этому меньше всего готов и обмоем свои руки от его крови сознанием сохранённой ему чести. Пусть и посмертно. Типично азиатская хитрожопость, убивающая одним ударом двух зайцев: свою шкуру сохранил (обманом) и от смертельного врага навсегда избавился, якобы спасая честь этому врагу.