Метта вскочила, побежала к воде и села рядом с Ургондом, обняв его за шею. Малыш поднял голову и лизнул ее в щеку. Доменг укоризненно посмотрел на Рене; они встали и подошли к Метте. Рене обнял ее за плечи и покаянно произнес:
– Прости, я не хотел тебя расстраивать. Ты же знаешь – все, что ты сказала, нас беспокоит так же сильно, как и тебя.
Они присели рядом с Меттой и Ургондом, и все четверо смотрели на чарующий закат.
Солнце веером раскинуло лучи по небосводу, пронизывая светящиеся палевые облака. Вода переливалась всеми оттенками красного, от пурпурного до светло-оранжевого, и, куда ни кинь взгляд, сверкала огненно-золотистой рябью. Вдали фигурки рыбаков в лодках казались совсем черными на фоне сияющего моря.
– Я думаю, – нарушила молчание Метта, – Создатель для того сотворил Землю столь неизъяснимо прекрасной, чтобы все живущее на ней радовалось и делилось с ней своей радостью. Великая Мать словно заботится о себе сама. Она щедро дарит нас своей красотой и ждет взамен всего лишь благодарности. Отчего же все гибнет, исчезает, становится бесплотной пылью Вселенной?
Иногда я жалею, что могу слышать так много и все разом: и рык раненого тигра в Уссурийской тайге, и загнанный вскрик лисицы в норе, плач черной гориллы, потерявшей детеныша, – и тогда я слабею. Меня терзает страх: что если у нас недостанет сил и надолго ли их хватит?
Ургонд, будущий Целитель, мог погибнуть, став временной игрушкой в руках богатого глупца. А сколько гибнет других, гордых и сильных, хранителей лесов и морей, небес и рек. Они умирают в клетках, в капканах, под пулями, чтобы какой-нибудь самодовольный болван мог хвастливо положить ногу на бездыханное тело и запечатлеть для потомков свое бессмысленное и гибельное деяние.
В глазах Метты стояли слезы.
Последний всполох вечерней зари высветился из-за моря и погас. Пора было возвращаться домой.
Глава 10
Наутро все встали рано и начали готовиться к отъезду. Просторную лодку дедушки Итоя тщательно осмотрели, во избежание скрытой течи, закрепили парус, оснастили канистрами с водой и горючим, снесли в нее корзины с провизией. Когда приготовления были закончены, Рене, Доменг и Метта попрощались с радушной матушкой Фели и прелестной Маринг. Дедушка Итой так и не вышел из своей комнаты.
– Должно быть, спит, – заключил Доменг. – Прямо скажем, перепил вчера дед. Ну да ладно. Поцелуйте его за нас. Лодку скоро вернем в целости и сохранности. Так ему и передайте.
Они пошли к лодке и с изумлением обнаружили, что в ней восседает дедушка Итой, при полной экипировке, с дорожной сумкой и – где уж он ее достал – в военной фуражке.
– Дед, ты куда это собрался? – спросил оторопевший Доменг.
– А вы куда, да еще в моей лодке? – с подозрением вопросил Итой.
– Да мы ее на время берем, ничего ей не сделается, – попробовал убедить упрямца Доменг.
– Мой корабль не отправится в плавание без своего капитана, – важно заявил дед, плотнее усаживаясь на корме. – Я еду с вами, и точка!
Доменг в растерянности повернулся к Метте.
– Ничего, Доменг, – примирительно сказала она, – может это и к лучшему – будет кому сменить тебя на вахте, – и весело подмигнула Итою.
– Вот видишь, – обрадовался старик, – у девочки-то ума побольше, чем у тебя.
Доменг только сокрушенно развел руками. Они еще не успели как следует занять свои места, как вдруг дедушка Итой закричал громовым голосом:
– Отдать концы!
От неожиданности пассажиры сели, и лодка отчалила. Только они вышли в открытое море, как дед решил, что настала пора для новой команды.
– Поднять парус! – выкрикнул Итой, молодо блестя глазами.
– Дед, ну что ты орешь? – возмутился Доменг. – Так кто-нибудь за борт может свалиться, доиграешься! И вообще, никакой это не корабль, а всего лишь маленькая скорлупка.
Дедушка Итой прямо-таки позеленел. Большего оскорбления ему нельзя было нанести.
– Скорлупка? – задохнулся он. Отдышавшись, потянулся к Рене: – Одолжи-ка мне свой ремень, сынок. Давно пора вздуть мальчишку. Совсем отбился от рук, – и погрозил внуку высохшим пальцем.
– Да что вы, в самом деле, – решила разрядить обстановку Метта. – Это, конечно, не корабль, но отличная большая лодка. На скорлупке мы не рискнули бы выйти в море.
– Вот, вот, – приободрился Итой, – светлая у тебя голова, дочка, – и сочувственно похлопав Доменга по плечу, произнес: – Ничего, внучек, может, твои дети в меня пойдут, ты-то у нас умом не больно вышел.