Заключенный сближается и выполняет быструю подножку. Кьюджин подскакивает, контратакуя ударом руки. Но зек блокирует удар, одновременно сам бьет в лицо Коноховца. Но Кьюджин чуть смещается, зажимая руку противника подбородком. Кладет свою ладонь на затылок противника и резко тянет вниз, навстречу колену.
Удар проходит, но зек своей рукой хватает за ногу Кьюджина, поднимает его и с силой бросает спиной на пол, падая сверху с одновременным нанесением ударом. Коноховец стойко переносит несколько ударов, затем, сумев согнуть ногу и упереть ее в противника, скидывает его с себя, откатываясь и поднимаясь на ноги.
Но зек снова бросается в атаку, нанося удар за ударом. Кьюджин блокирует атаки, но медленно пятиться. Отбивая удары руками, он пропускает удар ногой в живот, от которого отлетает к сетке.
А заключенный складывает печать.
- Врата Каймон - откройтесь!
На теле зека вспыхивает и гаснет печать.
- Врата Кьюмон - откройтесь!
Печать вновь вспыхивает, но так же гаснет, не препятствуя использовать технику.
И зек срывается с места, за пару мгновений оказываясь рядом с Коноховцем. Первые два удара вдавливают Кьюджина в сетку, удар коленом в живот заставляет немного согнуться, но следующего удара зек нанести не успевает. Коноховец наносит один единственный удар, от которого противник улетает на другой край ринга.
Печати на теле Кьюджина вспыхивают, обжигая кожу, заставляя прекратить использовать технику. Но Коноховец лишь скидывает помятый от ударов протез. Зек вскакивает и вновь идет в атаку, за секунду сближаясь с Кьюджином, но промахивается, и его накрывает удар сверху, впечатывающий заключенного в пол.
Кьюджин отскакивает в сторону, тяжело дыша. Его глаза заметно сверкают бликами света, но печать разгорается все сильнее.
Зек поднимается уже не так уверенно, но снова бросается в атаку. Коноховец сплевывает на пол, и совершает кувырок назад, перенося опору на руку, и, уперев ступни противнику в грудь, подбрасывает его вверх. Затем подпрыгивает сам.
- Львиная преграда!
Серия мощнейших ударов перемалывает тело зека в воздухе, и он, как мешок с костями и плотью, летит вниз, разбиваясь о пол, разлетаясь ошметками тела. Кьюджин падает рядом, сжимая зубы, сражаясь с впившейся в его тело печати. Печати, рисунок которой уже выжжен на его теле, уже прожег кожу и взялся за мясо. Несколько долгих секунд эта борьба продолжается. А затем судья гасит его печать.
Муи поднимается под рев ликующей толпы. Он наблюдает за уставшим, но живым Кьюджином.
- Что это было? - спрашивает старец.
- Я должен был заставить его применить сенчакру. И я это сделал. Думаю, первые результаты эксперимента вы сможете увидеть уже сейчас.
Старец тоже поднялся, кивнув. Все же работа Муи интересовала его куда больше этих кулачных боев.
Глава 4/12.
- Вот, значит, как это - жить с комфортом.
Заку, открывший дверь, первым заглянул в новую камеру Кьюджина, и его собственную, в общем-то.
- Не отвлекайся! - рыкнула на него Кин.
Коноховец чувствовал себя не слишком хорошо, но от отправки в лазарет отказался. Да и до корпуса, из которого выселили убитого Кьюджином бойца вместе с его шестерками, идти было ближе. Кьюджин, ставший пару минут назад Восемьдесят восьмым, занял последний этаж восьмого корпуса. Бывшие шестерки, жившие здесь, похватали, что смогли унести, и были резко выселены. Поэтому вещей осталось много. Хотя в этих корпусах и случались переселения после каждого турнира, все же новые бойцы подселялись сюда не часто. А те, кто и жил здесь, даже если после турнира места изменялись, не торопились переселяться сразу, а порой и не меняли этажей вовсе. В этот раз пятеро зеков, которых сюда пустили для выноса вещей, унесли только то, что влезло в руки, а многое осталось. Мебель, кое-какая одежда, много разной еды, мусор, дурь, стол для игры в карты, и еще кое-какой инвентарь для развлечений. Пусть предыдущий житель остался живым и сейчас был прописан на этаж ниже, боец счел, что нервировать своим присутствием победителя турнира ему не следует.
Кин и Заку помогли плохо стоявшему на ногах Кьюджину добраться до дивана и усадили его. Коноховец был в состоянии дойти и сам, но решил не тратить силы. Лекарь должен был скоро придти прямо сюда, но Кин и сама прекрасно представляла, что следовало делать при ожогах.
- Заку!
Парень все понимал не хуже ее.
- Знаю, уже ищу!
Что-нибудь от ожогов. Боль Кьюджина беспокоила слабо, об этом Коноховец проинформировал еще в пути. Вообще единственной проблемой была именно усталость. Печать удерживала его, и, чтобы драться, пришлось преодолевать и ее воздействие, и, собственно, использовать техники. Снова сказалось не особо большое количество собственной чакры. Во время применения техник Кьюджин, обычно, манипулировал чакрой вне своего тела, благо, ее было в достатке, а свою использовал только для непосредственно контроля. Но сейчас такой фокус не сработал. Мешала печать, затруднявшая, как раз, выход чакры из тела Коноховца. Вот и попал Кьюджин в неприятное положение, но даже до реального риска было пока далеко.
- Расслабься, Кин. Это всего лишь ожоги.
Куноичи скептически хмыкнула. Ожоги напоминали клеймо, выжженное на коже, слишком уж форма у них была четкой, складывающейся в рисунок. Звуковик притащил банку с неизвестным содержимым. Кьюджин скептически глянул на белое нечто, но препятствовать втиранию этого в свое тело не стал.
- Заку! Осмотрись. Есть здесь что-то интересное?
Парень послушно отправился изучать хоромы, на ходу комментируя:
- Сомневаюсь. Все самое интересное вынесли, оставили то, что и так достать несложно.
- Курево есть?
- Ага!
В общем хламе тут же были найдены сигареты и огонь. Кин пришлось пересесть на правую сторону от Коноховца, чтобы не мешать ему курить. Прикурить помог Заку. Прихожую начал наполнять терпкий горьковатый дым, и Коноховец задумчиво протянул:
- И здесь Сарутоби.
Кин вопросительно посмотрела на хозяина.
- Забей, вас это все равно не особо касается.
Пусть куноичи и пыталась не показать виду, но ей хотелось знать, что на уме у нового хозяина. Само то, что хозяин извращенцем не был, и ничем особо плохим не выделялся, было однозначно хорошо. Предельная жестокость к противникам на арене виделась Кин скорее плюсом, чем минусом. Однако время, проведенное в тюрьме, научила девушку, что нужно очень чутко чувствовать настроение и интересы хозяина, и уметь давать ему именно то, что он хочет. В противном случае она вполне могла вернуться к тому, от чего ее совсем недавно освободили. Допускать такое еще раз Кин не хотела, и постоянно была готова как угодно услужить хозяину.
Когда раздался стук в дверь, большинство ожогов уже было обработано.
- Заку! Дверь! - крикнул Кьюджин.
Новая жилплощадь действительно была внушительной, два десятка человек разместились бы на ней с легкостью, а трое могли бы и потеряться.
- Иду!
Звуковик пробежал мимо, принявшись открывать дверь. Вошел врач, даже без сопровождения охраны. Постояв у входа, он огляделся.
- Не частый гость я в этом месте.
Кин недовольно глянула на гостя. Не нравилось ей то, что ее хозяин остается без помощи, да медик еще и время на болтовню тратит. Сам же Кьюджин пожал плечами:
- Буду даже рад, если оно так и останется. Вы приготовили новый протез?
Меднин кивнул, раздеваясь и готовя свою переносную аппаратуру.
- Конечно. В этот раз металл получше, да и конструкция, - он извлек из чехла четырех палый протез, и в этот раз ладонь действительно была ладонью, а не клешней, - ожоги вас не беспокоят?