– Потому что вчера я купил необходимые продукты, но по какой-то причине они испортились, – отвечаю я язвительно, кидая в корзину сыр.
К сожалению, она очень быстро наполняется, так как вдобавок к солёным огурцам придется взять мясо. Снова.
– Тебе нравится здоровая пища? – спрашиваю я. – Как насчет салата?
– А делать его будешь ты?
– Да.
– Тогда нет.
Кладу Лейну на голову упаковку зеленого салата, и мужчина хватает ее, но не раньше, чем я успеваю ткнуть огурцом ему в лицо.
– Твой размерчик, да? – спрашиваю я.
Лейн выхватывает огурец у меня из рук и поднимает тот вверх.
– Нет, мой гораздо больше. Но, если имеешь в виду свой, тогда тебе стоит взять банку маринованных корнишонов.
Я криво улыбаюсь и просто начинаю бросать продукты Лейну на колени.
– Смешно.
– Какого черта ты делаешь? – спрашивает он, когда я кладу сверху пончики.
– В корзине больше нет места.
– Уверен, что все эти продукты сокращают приток крови к моей больной ноге.
– Да… Но чья это вина?
– Хреновый из тебя медбрат, – продолжает Лейн. – И вообще ты жесток. Сколько тебе платят?
– Недостаточно, – заверяю его я, направляясь к мясу. Мое внимание привлекает витрина, забитая «бестселлерами».
– О! Умираю просто, как хочу эту книгу!
Я быстро сворачиваю к витрине, и инвалидная коляска врезается в стеллаж. Из-за резкой остановки Лейн дергается вперед, и на пол шлепается пакет с натертым сыром.
– Что ты делаешь! – спрашивает он.
– Прости! Со всеми этими продуктами, коляской стало тяжело управлять.
Мимо проходит какая-то женщина, искоса глядя на меня осуждающим взглядом. Как будто думает, что я плохо обращаюсь с инвалидами.
– Ой, эта дама только что пристально на меня посмотрела, – говорю я.
– Я бы отдал все на свете, чтобы иметь возможность сделать то же самое, – бурчит Лейн, пытаясь удержать корзину с продуктами.
– Даже не представляю, почему.
* * *
Я зеваю, вытягивая ноги.
– Лейн?
– Хм?
– Мне скучно.
– Понятно. Желаешь сыграть в шашки? – спрашивает он, поворачивая голову в мою сторону. Мужчина развалился на диване, слушая аудиокнигу, прежде чем я прервал его. Солнцезащитные очки прочно сидят на месте, хотя я и просил его их снять.
– Серьёзно? – нетерпеливо спрашиваю я. – Я не умею играть в шашки.
– Ты отстой во всем остальном, так почему я считал, что в этот раз будет по-другому? – спрашивает Лейн, и из меня вырывается смешок.
– Скажи-ка мне Лейн, тебя бросили в детстве? – с любопытством спрашиваю я. – Наверняка, именно оттуда и происходит твоя ненависть.
– Я знаю игру, в которую мы точно сможем сыграть. Сходи и принеси клейкую ленту, – предлагает Лейн, вытаскивая наушник и начиная вертеть его между пальцев.
– Для чего? – спрашиваю я, как будто мне интересен его ответ.
Мужчина улыбается мне слишком ласково, чтобы быть искренним.
– Будет очень весело. Просто подойди ко мне, и я все тебе покажу.
– Ну, ладно, и где она лежит? – спрашиваю я нетерпеливо, как будто мне больше заняться нечем.
Лейн машет мне рукой, словно я бродячий кот, которого он хотел бы прогнать.
– Не знаю, поищи сам.
– Почему ты не в курсе, где что лежит? Это ведь твой дом.
– Потому что я переехал сюда не так давно.
– Что ж, ясно. Значит, клейкая лента? Поиграем в саба и господина?
– Ага. Так и планировал.
– Ах, значит, я буду сабом? – говорю я, вскакивая и направляясь на кухню. Открываю холодильник и беру две сырных палочки, прежде чем вернуться в гостиную.
– Хочешь сырную палочку? – спрашиваю я, шлепая Лейна ею по лицу. Он выхватывает сыр у меня из рук, прежде чем я успеваю отпрянуть.
– Сделаешь так еще раз, и я засуну свою «палочку» в твою задницу.
– Уверен, что мне понравится, – мурлычу я.
– А где клейкая лента? – спрашивает мужчина, начиная возиться с оберткой.
С удовольствием наблюдаю за его действиями, вместо того, чтобы потратить силы и помочь.
– Я передумал, – отрываю пальцами кусочек сыра и кладу его в рот, наблюдая, как Лейн мучается с упаковкой.
– Почему ты не снял обертку? – спрашивает он.
– Потому что пытаюсь помочь тебе вырасти как мужчина, – отвечаю я, отрывая еще один кусок сыра и болтая им над своим ртом, прежде чем закинуть внутрь.
– Есть только один способ помочь мне вырасти, – бурчит он.
Я фыркаю.
– Можешь показать мне за пятьдесят баксов.
– Иди сюда и разверни мой сыр.
– Ах, вот как теперь это называется?
Лейн протягивает мне сырную палочку, и я неохотно беру ее в руки.
– На своей последней работе я спал с гораздо более симпатичными парнями, чем ты.
– Ты даже не знаешь, как я выгляжу, – говорю я, притворяясь обиженным.
– А как ты выглядишь? – спрашивает Лейн.
Я разрываю пакетик, освобождая сыр.
– Обычно… Скучно. Светлые волосы, карие глаза.
– Сколько тебе лет?
Я на мгновение колеблюсь, гадая, не рассердится ли Лейн, узнав, что я моложе его по меньшей мере на двенадцать лет.
– А сколько дашь?
– Умственно – двенадцать, физически… Двадцать?
– Ты прав, мне уже за двадцать, – отвечаю я, подходя к мужчине и осторожно усаживаясь на его правую ногу. Затем несколько раз охаживаю Лейна по лицу сыром, пока тот не выхватывает его из моей руки быстрее, чем смог бы я, а ведь у меня прекрасное зрение.
Мужчина начинает есть сыр, как дикарь. Даже не отщипывая по кусочку, а кусая, как дикое животное.
– Попробуй сравнить себя с кем-нибудь, чтобы я получил представление о твоей внешности. Потому что в данный момент я представляю тебя маленьким плаксивым гномом, как в «Белоснежке».
– Ладно, представь, что идешь по торговому центру и видишь человека, который просто… Великолепен. Настолько великолепен, что невозможно оторвать от него взгляд. Но ты – мужик, и не должен пялиться, так что в итоге идешь дальше, но все же оглядываешься, чтобы снова взглянуть. Ну, ты понял, о чем я. Даже если человек принадлежат к тому полу, который тебя не привлекает, ты все равно можешь оценить его красоту. А я тот самый парень, на которого ты налетаешь, потому что занят тем, что пялишься на других.
– Так значит… Ты похож на мусорный бак? Я правильно понял?
Из меня вырывается смешок.
– Один в один.
Лейн бросает обертку на пол и доедает сырную палочку.
– Слушай, раз ты сидишь у меня на коленях, значит, пришло время для траха?
– Зависит от того, насколько толстый у тебя кошелек.
– Ну уж точно толще твоего члена, – парирует Лейн.
– Что ж, тогда, похоже, придется заняться с тобой сексом, – отвечаю я.
Лейн протягивает руку, хватая меня за футболку и начиная нетерпеливо ее снимать. Горловина цепляется мне за подбородок, и я хватаюсь за ткань, удерживая ту на месте.
– Погоди! Ты меня душишь!
Лейн пожимает плечами, как будто ему все равно, буду ли я дышать или нет, вместо этого переключая свое внимание на мои брюки и начиная расстегивать пуговицу. Я встаю, чтобы стянуть их вниз, наблюдая, как Лейн расстегивает свои собственные.
– Не могу дождаться, когда смогу нормально ходить.
– Еще пару дней, – отвечаю я. – Но тебе, вероятно, придется ходить с тростью или ходунками, пока не будешь твердо стоять на ногах.
– Врачи очень ошибаются, если думают, что смогут заставить меня использовать любое из перечисленного.
?
По прошествии недели, которая оказалась мучительной, потому что Лейн отказывался использовать ходунки, назначенные ему физиотерапевтом, мы, наконец-то, от них избавились. Но не потому, что нога Лейна полностью восстановилась, а потому, что он «случайно» сломал ходунки, когда меня не оказалось рядом. К тому же Лейн солгал, сказав, что физиотерапевт разрешил ему двигаться без опоры.
Я чувствовал себя ужасным медбратом, когда врач спросил меня о том, почему я позволил Лейну передвигаться без ходунков.
– Ну, как ощущения? – спрашиваю я, открывая дверь машины. – Ты свободен. Никакой инвалидной коляски. Никаких ходунков. А рядом лишь твоя маленькая болтливая «трость для слепых».