Макензи подняла голову, ловя его взгляд.
– А, точно, ты видишь их на картинах.
С Джокером ей приятно говорить, он понимает больше, чем другие. Больше, чем сама Макензи.
– Но все же… Почему ты рисуешь то, чего боишься? Я пауков в любом виде ненавижу! – Джокер вздрогнул, явно представив себе членистоногого. – Фу, чтобы их рисовать. Гадость.
Он достал телефон из кармана.
– Сигнала все еще нет… – тон был многозначителен.
Но Макензи хорошо просто сидеть на полу, слушать дождь за окном, треск поленьев и стук сердца, прижатого к спине. Ощущать губы Джокера на затылке, за ухом, на шее, ключице. Но потом она его останавливает – он словно волны вокруг Мрий.
В такие моменты он принимался снова ее смешить, щекоча своей челкой ее нос. А ей нравилось, как их цвета волос сливаются – ее бледно-рыжий, как мокрое сено, и его светлые, как мед с молоком.
А потом Джокер посмотрел на нее своими голубыми глазами – цвет, который можно получить, если развести водой голубую акварель.
– Кирван… – в такие моменты он всегда так к ней обращался.
И всегда недоговаривал. Говорил ее языком – молчал.
За это она его любила.
Арлен О'Келли
Арлен спрятал блокнот с ручкой во внутренний карман, понадежнее.
Рыбачить в такую погоду невозможно. Да и не очень-то нужно, подумал он, все равно прибыли никакой. Мистер Коннолли все лето намекал Арлену перебраться к маяку. А это какая-никакая работа.
Подтянувшись на крепких руках и перекинув ноги на выступ над собой, Арлен выбрался наверх.
Выставка как раз закончилась, и люди начали высыпать из школы. Шли по два-три человека, но все в одну сторону – в паб. Сегодня Элис угощает. Наверное, это единственный день в году, когда на острове заслуженно бездельничают.
Арлен подошел к братьям МакРайан и Девону Хили.
– О'Келли, не стыдно на собрания не приходить, а появляться после? – Младший МакРайан, Колин, как всегда, пытался казаться умнее, быть достойным общества брата и его друзей.
Девон потрепал его по голове – этим у них выражалось то, что он все же не ровня – и Кол толкнул его в бок. Все засмеялись.
– Не захотелось толкаться в толпе и отвечать на вопросы. – Арлен кивнул в сторону паба, из окон которого сочился желтый свет ламп. Представив людей, скидывающих дождевики в теплом здании, он содрогнулся.
– Ходить-то на уроки будешь? – побеспокоился Патрик.
– Да, нужно. Последний год, пожалуй, потерплю вас, придурков. – Колин засмеялся громче всех. – Ладно, парни, пойду вещи собирать. Одной рыбой не разбогатеешь, на маяк пойду.
– Помочь?
– Да все нормально. Пока.
Арлен пожал парням руки, даже Колину, и исчез в тумане Мрий.
Его немного волновало, что парни подумали, будто он спешит, а на самом деле он шел очень медленно, вымочив куртку до нитки. Он еще не сказал Коннолли, который должен освободить домик, прилегающий к маяку. Мистер Коннолли вместе со всеми в пабе.
Жить на маяке во всех смыслах будет и хуже, и лучше. Круглосуточно можно смотреть на волны.
Арлен чувствует их – они пробирают до костей. Сегодня ночью будет шторм. Сегодня он в любом случае будет ночевать здесь, спустившись чуть ниже маяка, коснувшись пальцами ледяных волн.
Макензи Кирван
Вечером стало хуже. За окнами было темно, как ночью. Разошелся тот ветер, который не позволял дышать. Приближался шторм.
Родители Мак уже дома. Джокеру они не позволили идти домой в такую погоду. Оставив детей в гостиной, они ушли на кухню и думали, что Макензи не слышит, как они жалеют, что пошли у нее на поводу: разрешили в этом году не посещать психолога; разрешили закончить школу на острове; разрешили сидеть сейчас на просевшем диване. Пока Джокер закрывает шторы, Макензи вздрагивает от каждого порыва ветра, обхватив себя руками.
ЖИТЬ НА МАЯКЕ ВО ВСЕХ СМЫСЛАХ БУДЕТ И ХУЖЕ, И ЛУЧШЕ. КРУГЛОСУТОЧНО МОЖНО СМОТРЕТЬ НА ВОЛНЫ
Она и сама не понимает, почему до сих пор на Мрий, если здесь все, чего она так боится. Почему она не может расстаться с этими скалистыми берегами и атлантическими волнами.
Теплая рука касается ее плеча.
– Замерзла?
Макензи кивает.
Спустя минуту Джокер приходит с пледом, накидывает его на нее, укутывает, обнимает. Включает на мобильном музыку, надев один наушник ей, а другой себе, устраивает голову у нее на плече. Они часто так сидят ночами. Поэтому он ее лучший друг. Пока он здесь, рядом, она чувствует, что он материальный, устойчивый, как недостижимая для нее Большая земля. И он не дает ей утонуть.