Теперь, на этот раз громко, Райан спрашивает:
– Ты слышала это?
– Нет… – Я снова открываю глаза. Тошнота отступает.
– Вероятно, побочный эффект от прикосновения к Двери, – отвлеченно говорит Оуэн.
Он нравится мне все меньше и меньше с каждой секундой.
– Она меня заставила, – упорствую я.
Райан невозмутимо смотрит на меня. Он не выглядит раздраженным, он ведь чертовски сдержан. Он мог бы съесть шестерых младенцев и седьмого на десерт, я его знаю.
– Мы поговорим об этом позже, – наконец заявляет он.
Я подтягиваю колени ближе и опускаю голову между ними, делая глубокие вдохи, а он тем временем обращается к Оуэну.
– Спасибо, что показал нам свою Дверь, – нараспев говорит он.
Полагаю, это их ритуальная фраза. Охотники странные.
– Всегда пожалуйста, – отвечает Оуэн с такой же интонацией, потом добавляет: – Я никогда не делал этого раньше. – И вполголоса, словно я не могу его слышать: – Она никогда не притягивала меня.
– Что ж, Элли особенная, – говорит Райан.
Я ущипнула бы его, но пока что с трудом даже дышу.
– Мы уходим? – спрашиваю я. – Я хотела бы убраться отсюда. Не обижайся, Оуэн.
– Не принято! – Жизнерадостный британский акцент возвращается. – Оставляю это на ваше усмотрение. Вы знаете, что Нарния снова в городе, верно?
Райан моргает:
– Нет. Но…
Оуэн перебивает его:
– Она в обычном месте. И ты, моя милая, – говорит он мне, – должна мне пирог.
Потом он разворачивается и уходит, даже не попрощавшись. Я наблюдаю, как он поправляет бейсболку по пути. Понимаю, почему Райан не любит охотников в бейсболках. И я не принесу ему вкусный пирог. Испеку персиковый. Персиковые пироги всегда кашеобразные.
– Ты в порядке? – Райан садится на корточки рядом со мной.
– Если нет, это имеет какое-то значение? – спрашиваю я, продолжая держать голову между коленей. Жаль, что я надела такие тесные джинсы, но других чистых не было.
– Нет, – отвечает Райан и тащит меня за руку.
Несмотря на то что Райан поддерживает меня, я шатаюсь. Я измучена. И когда мы проходим мимо стиральной машины с Дверью, я снова чувствую боль, плач, одиночество. Я вздрагиваю.
Я теперь сомневаюсь насчет теории, что молодые охотники сексуальны, но Райан в любом случае самый привлекательный из тех, кого я видела. Пока мы движемся по направлению к выходу из больницы – он следит за указателями, а я спотыкаюсь, – я украдкой разглядываю его; его профиль – сплошные прямые линии и резкие впадины, эти контуры так и хочешь облизать. Его лицо слегка затенено полями шляпы, и мне ужасно хочется сорвать с него шляпу и прикоснуться к нему.
По всей видимости, я делаю это не настолько незаметно. Он косится на меня и улыбается, как будто не собирался этого делать.
Боже мой, мне это нравится. Он не часто так делает. Улыбка и то, что он продолжает бережно меня поддерживать, не позволяя мне упасть, его теплая, обнимающая меня рука – этого мне достаточно. Думаю, я удержу его. С учетом моей слабости, это действительно сильное решение. Я хихикаю.
Но…
Какая-то часть меня, глубоко внутри, вздрагивает. Нехорошо. Что-то происходит.
Вас когда-нибудь охватывала дрожь, непонятно от чего, и в мозг проникала странная мысль, непонятно почему? Такая мысль сейчас пришла в голову мне, прервав глупые грезы. Коридор подозрительно пуст.
– Рай?
Я пытаюсь сосредоточиться. В коридоре тихо, слышны только звуки наших шагов, и вместо людей я вижу двери, двери и черноту.
– Мм?
Это неправильно. Райан… растерян? Имею в виду, что я сама ужасна, но у меня было достаточно подтверждений тому, что Райан этому неподвластен. Так что либо мной завладел суккуб и мне светит самое приятное времяпрепровождение в жизни, перед тем как я взорвусь и умру (однажды это случилось с одним типом, попытавшимся стащить бутылку холодного чая, пока мы с Райаном были наверху, и мне на лицо капала вода с кровью, пока я отмывала типа с подвального потолка), либо что-то не так.
– Мы все еще в больнице? – спрашиваю я, потому что, судя по тому, что я вижу, это закономерный вопрос.
Он моргает, глядя на меня, поворачивается и смотрит, потом осторожно отпускает мою руку и говорит:
– Открой дверь рядом с собой.
Я очень, очень не хочу, чтобы он отпускал меня. Это желание чуть ли не сильнее нежелания открывать дверь. В стеклянный глазок я вижу, что это крошечная кухня, где стоят буфет и кофемашина. Я хватаюсь за край его плаща – Райан морщится, но, наверное, он тоже рад, что мы вместе, – и поворачиваю ручку.