Я глянула на него. Его нос был много раз сломан, лицо и шея покрыты шрамами. Некоторые из них выглядели так, словно их нанесли специально, но он никогда не рассказывал, а я никогда не спрашивала. Однажды я, правда, спросила, можно ли мне сделать татуировки по всему телу, чтобы демоны не могли до меня добраться, и он только рассмеялся и ответил, что такие штуки работают только в кино. Однако после этого он дал мне талисман – Печать Соломона. Она изображена на большом серебряном диске, и я никогда не ношу его, потому что он такой увесистый, что шее больно, но иногда я кладу его под подушку ночью.
Печать была первым магическим знаком, который я научилась рисовать. Это шестиконечная звезда в круге, с точками между лучами. Очень простой знак и очень действенный. Секрет его магической силы заключается в том, чтобы переплетать линии, а не пересекать; чем сложнее рисунок, тем больше в нем защиты и магии. Райан рассказал мне, что треугольники символизируют стихии и что знак напоминает ему меня. Я до сих пор не уверена, что это значит, и Райан не объяснил, но я надеюсь, что это не просто приятные слова.
– Ты должна пообещать мне, что больше не прикоснешься ни к одной Двери, – наконец произносит Райан.
– Клянусь. – Это может оказаться ложью. Не то чтобы я решила прикоснуться к Двери в больнице.
Солнце высоко в небе, жарит мне голову. Иногда я жалею, что не блондинка; уверена, что блондинки перегреваются не так быстро, как брюнетки.
– Конечно, – говорит он, и мне ясно, что он не поверил. – Я…
Я никогда прежде не видела, чтобы ему не хватало слов, но он замолкает прямо посредине предложения. Светофор загорается зеленым, но Райан не двигается.
– Ты… – подсказываю я.
– У меня есть идея, – признается он. Я никогда не видела его таким неуверенным. – Где-то есть место, где может быть Дверь, но… на самом деле я никогда раньше не видел, чтобы Двери перемещались. Никогда. Я даже никогда не слышал об этом. Но большинство Дверей – это звучит так глупо, даже для меня, – большинство Дверей находится в торговых центрах.
– В… торговых центрах.
– Много народу, много шуму, много суматохи. Много подвальных помещений, куда никто не заходит. – Райан отмечает пункты, загибая длинные красивой формы пальцы, с которыми у меня связана не одна фантазия. У него всегда чистые ногти, и это весьма впечатляет, учитывая специфику его работы. – Торговые центры – отличные места для демонов, – заканчивает он. – Они перемешиваются с неформальной молодежью. Так что, если твоя Дверь переместилась спонтанно, она могла отправиться туда.
– Что ж, – радостно говорю я, – я спец по торговым центрам. Пошли.
– В Бруклине вообще есть торговые центры или надо ехать на Манхэттен? – Он поправляет стетсон.
– О, конечно, в Бруклине есть торговый центр, и там полно неформалов, – уверяю его я. – Но… – Я останавливаюсь и вздыхаю.
Райан осторожно разглядывает меня:
– Но что?
Я хмурюсь:
– Нам придется сесть на автобус.
5
На самом деле нам приходится сесть на автобус и еще на метро. К счастью, в этом месте поезд идет большей частью по земле. Сейчас не семидесятые годы; нью-йоркское метро больше не внушает ужас. Но это гавань для демонов. Все эти катакомбы, туннели, которые больше не используются… Такое ощущение, что у демонов есть радиокомпас. Те экземпляры, которым удалось выйти из Двери и миновать Райана, всегда направляются в метро.
Я не хочу садиться в поезд. Я действительно не хочу. Не то чтобы я слышала шепот Двери или что-то в этом роде, я просто… не хочу садиться в поезд. У меня такое же чувство, как было в вестибюле больницы. Это плохая мысль.
Райан берет меня за руку и бережно тянет за собой, и я прохожу сквозь открытые двери, вцепляюсь в него и прячу лицо у него на груди. От него больше не пахнет кровью, – должно быть, он принял душ в моей квартире над закусочной, пока мне снились оборотни. Он пахнет сандаловым деревом.
Уголком глаза я вижу тени с крыльями и сглатываю комок, поднимающийся в горле.
– Райан, – настойчиво шепчу я.
– Я вижу их, – спокойно говорит он. Слишком спокойно. – Они не приблизятся к нам. Ты все еще пахнешь смертью.