Я внимательно изучала содержимое сундука, хранившего историю всех женщин семьи Роу – историю их жизней, сложных, необычных и чаще всего недолгих. Этого казалось так мало. Они столько сделали для нашего острова и так немного оставили после себя!
Так уж повелось, что женщины из нашей семьи едва доживали до сорока – а точнее, до тех пор, пока не подрастали их дочери, которых можно было наделить даром.
– В этом сундуке – память обо всех поколениях Роу, – прошептала бабушка. – Все, что мы когда-либо узнали или создали сами. И переходит он от матери к дочери еще со времен самой первой из семьи Роу. Моя бабушка передала его моей матери, моя мать – мне, а я когда-нибудь передам его тебе. Ты – одна из нас.
Бабушка наклонилась и поцеловала меня. Удивительно! Одна из нас… Она говорила не просто о семье Роу – о ведьмах острова Принца. А во все времена на острове могла быть только одна ведьма. Моя мать тоже могла бы ею стать, но занималась магией только бабушка.
– Все это будет твое. Понимаешь, Эвери? – ее слова вывели меня из раздумья.
Конечно, я понимала! Это я буду следующей после бабушки ведьмой Роу – не мама, а я!
Я кивнула, и бабушка крепко обняла меня, обволакивая запахом дыма. Вспомнилась мать. Едва мне исполнился год, она покинула нас, потому что не хотела становиться ведьмой. Из-за этого бабушка была вынуждена заниматься магией гораздо дольше, чем положено, что сильно ее изматывало. Она слабела, заклинания давались все труднее, и местные даже стали о ней тревожиться.
Я должна была по праву занять место ведьмы и вернуть те славные деньки, когда все на острове жили в достатке и согласии. Должна была, но… не успела. Бабушка даже не начала учить меня магии, когда за мной вернулась мать.
Случилось это через несколько дней после моего двенадцатого дня рождения. Как я ни упиралась, как ни плакала, из домика в скалах мать увезла меня в Нью-Бишоп, самый большой город в северной части острова. А уж о том, чтобы становиться ведьмой, даже думать запретила – строго-настрого.
И все равно я всегда знала, что когда-нибудь сбегу и вернусь в бабушкин дом. Это лишь вопрос времени. Дни складывались в недели, месяцы, годы, но я не слишком тревожилась – просто ждала своего часа. Ждала, когда пора настанет.
Меня ничуть не взволновало объявление о помолвке матери, а затем и ее замужество. Избранником ее стал один из богатейших жителей острова.
После свадьбы мы переехали в его дом, но для меня ничего не изменилось, – я лишь перебралась из одной тюрьмы в другую. Ни малейшего внимания не обращала я на то, что мать вдруг принялась наряжать меня в шелк и атлас и выводить на люди, словно призового пони. Я старалась не думать обо всех этих приходских пикниках и чаепитиях, где мать без устали разглагольствовала о милосердии, послушании, общественном благе и добродетели так, будто исходили эти идеи от меня. «Пусть делает, что хочет, – думала я. – «Пусть воображает, что удастся воспитать меня такой, как она мечтает, – истинной леди, богобоязненной и кроткой». Мне не было никакого дела до всех этих глупостей. Я должна быть и буду ведьмой Роу. Это мой долг, моя судьба, и никто, даже мать, не сможет этому помешать.
Я знала, без ведьмы на острове Принца жилось тяжело, неудачи и беды сыпались одна за другой, но все же рассчитывала, что местные не осудят меня слишком строго. Надеялась, что жители нашего острова понимают – я не отказывалась от своего призвания и не хотела обмануть их ожидания… Если бы не мать! Если бы она в свое время не отреклась от магии или же, поняв, что я не повторю ее ошибок, просто оставила меня у бабушки, жизнь на острове шла бы своим чередом. Все сложилось бы иначе, не будь она так помешана на семейных ценностях и морали, а также на стремлении сделать из меня безупречную леди. И если кого и стоило обвинять в том, что сейчас дела на острове шли из рук вон плохо, – так это ее, а не меня.
Глава 2
До шестнадцати лет я продолжала жить с матерью, словно пленница. Но однажды ночью мне приснилось, будто я не человек, а кит. Я неспешно плыла, то погружаясь на самое дно, то поднимаясь над гладью океана. Сквозь толщу воды серое предрассветное небо казалось почти невидимым. А затем надо мной появилось темное пятно, тень – лодка, которая направлялась в мою сторону. Люди на ее борту угрюмо молчали, их лица были мрачными, даже хищными. Я повернулась, чтобы разглядеть их получше, как вдруг меня пронзила острая боль. «Гарпун!» – пронеслось в голове. И тут я увидела, как один человек воздел над плечом тяжелое, стальное копье и прицелился, готовясь его метнуть. Нырнув, я устремилась в самую глубину. Океан стал вдруг холодным и темным, воды сжимали бока будто тисками. Как бы я ни старалась уйти, меня крутило и выталкивало наверх. Я поняла: они привязали меня к лодке и, затянув потуже веревки, пытались вытянуть из воды.