И потому, как восхищенно Сократ описывал её, с придыханием в каждом слове, я поняла — он не просто был знаком с ней. В какой период своей жизни, возможно, очень недолгий, а возможно и наоборот, чрезмерно длительный — он жил ею, дышал ею. И он бы умер за неё. Как и многие до него.
— Очнувшись, она рассказала, что случилось. На них с сестрами напали, когда они были в храме. И она, твоя мама, была знакома с нападавшим. Это был тот, кто убеждал её в своей любви. Достаточно самонадеянный, чтобы покуситься на эмпузу, достаточно тщеславный, чтобы решиться воспользоваться её чувствами, достаточно сильный, чтобы обмануть магию гор, и достаточно бессердечный, чтобы вырезать сестер, одну за другой, и воткнуть меч в грудь той, которую любил. Убить не смог, но смог полностью отнять её магию. Твоя мать была убеждена, что когда он узнает её спасении, а он непременно узнает в силу высокопоставленного чина, — придет, чтобы добить, потому что желаемого нападавший так и не достиг. Она боялась, очень сильно боялась оставаться в нашем селении. И боялась не за себя, за нас. Она вздрагивала от каждого шороха, шарахалась от собственной тени и каждый миг проживала с ощущением, что он — последний. Я хотел ей помочь, очень хотел… но помог ей другой.
Кот шмыгнул носом и вновь скрючился, словно пытаясь спрятаться, но не имея возможности этого сделать.
— Её спаситель пришел с закатом, на исходе дня. Одетый в белые одежды, с закрытым тканью лицом, лишь глаза блестели под капюшоном. Не произнося ни слова, он подал руку твоей матери — и она, так же молча, приняла её. Быстро попрощавшись, она улыбнулась мне нежной улыбкой и их окутал белый песок. Уже позже, когда они вернулись в том же вихре песка, в котором и исчезли, она — перепуганная, дрожащая, прижимающая к груди серый сверток, и он — с клинком, торчащим из шеи и залитыми кровью руками, я узнал, что этот мужчина — один из пустынных братьев, которые только что подверглись нападению. Тот, кого так боялась твоя мать нашел её и в Тимеисе. И даже магия Древней земли не смогла его остановить.
— Погоди, — поморщилась я, подтягивая колени к груди. — Но братья вроде были великими магами. Как целое братство не смогло защитить одну женщину?
— Да, — сосредоточенно кивнул Сократ. — Они были великими. Великими мудрецами, сосредоточенными на поиске знаний и вычислении истин. Но не воинами. А тот, кто пришел за эмпузой был взращён в жестокости и обучен лучшими военачальниками своего времени. Звериная свирепость, беспощадность, кровожадность и вера в то, что все методы хороши, если они помогают добиться цели — вот его привычные спутники, благодаря которым количество трупов за его спиной росло с каждым днем. Впрочем, это стандартная характеристика для демона.
— Он был… демоном? — задохнулась я.
— И не простым, — твердо заявил кот. — А принадлежащим к семье нынешнего императора Аттеры.
Я осела на лавку.
— Он… родственник Сатуса? — голос предательски дрогнул.
— Дядя, младший брат его отца, — сообщил Сократ и я испытала двойственность чувств. С одной стороны — облегчение от того, что родственная связь не такая уж и близкая. А с другой — желание отомстить. Оно нагрянуло внезапно и было столь яростным, что запекло где — то под сердцем, накаляясь, словно металл на огне. — Много лет назад Луан бежал из Аттеры, опасаясь политических репрессий. Благодаря сети своих шпионов Луан узнал, что его собираются посадить и решил, что лучше покинуть империю, чем просидеть за решеткой ближайшую тысячу лет. И я его понимаю, демоны славятся своей изобретательностью в пытках. Например, эту изобретательность хорошо испытал на собственной шкуре старший брат Шейна Джеро, который был посажен по аналогичным обвинениям и гниет в темнице по сей день без надежды когда — либо вернуть свою свободу. Но старший Джеро демон весьма заурядных способностей, а вот Луан — совсем другое дело.
— Еще один одаренный? — буркнула я.
— Да, и очень щедро, — кажется, Сократу было очень трудно признавать глубину чужого таланта. — Его мать была артефактором, потомственным. И передала сыну все свои знания, навыки и умения. Луан способен наделять разные предметы, в том числе, и оружие особыми свойствами. Таковым является и его меч, он — единственный в своем роде. Не только поражает насмерть, но и отнимает магическую силу, поглощая её. Именно этим мечом демон поразил твою мать и заколол её сестер.
— Погоди, — попыталась я притормозить кота. — Я не понимаю. Получается, мама любила демона, а он на неё напал?
— Думаю, он её тоже любил, — отстраненно пробормотал кот.
— Любил — и пытался убить? — горько захохотала я.
— Любовь никогда не противоречила смерти, — фыркнул кот, явно с высоты собственного опыта. — И не мешала убивать друг друга.
— Что это за любовь такая? — поморщилась я, все еще будучи не в состоянии поверить в услышанное.
— Демоническая. Смерть и любовь смотрели на твою маму одними и теми же глазами. И она это знала.
— Но как демон нашел её, если она скрывалась в Братстве? — я многого не понимала.
— У демонов есть одна очень паршивая особенность. Паршивая не для них, а для тех несчастных, кто оказывается предметом их… интереса. Если демон влюбляется, то это один раз — и навсегда. И свою любимую он будет стеречь аки дракон золото, чувствуя её везде и всегда, где бы она ни была и как бы далеко не сбежала.
— Это не объясняет, как он попал в Тимеису. У демонов ведь нет способностей входить в межпространство, так? И вряд ли братья впустили в свой дом демона с мечом наперевес.
— Вот именно! Все дело в мече! В нем — сила двенадцати убитых сестер и одной выжившей. И до тех пор, пока он с ним — демон может использовать то, что внутри меча. Но даже этого Луану было мало, он хотел получить всю мощь образуемого эмпузами круга. И получил бы, вот только нарисовалось одно «но». Круг уже был нарушен, задолго до гибели сестер. Твой матерью.
— Что? — выпучила я глаза. — Как это?
— Она… Твоя мама забеременела… и родила ребенка. Это… уничтожило всё. Жизнь одной эмпузы — это смерть другой. Чтобы следующая сестра появилась на свет, одна из уже живущих должна была покинуть круг. Таков был закон их существования. И никто не имел права его нарушать. Сестер всегда было и должно было оставаться тринадцать. Но на момент нападения в храме их было уже четырнадцать, что нарушило равновесие сил. Луан знал об этом правиле, но не думал, что сам факт рождения ребенка разрушит силу круга. Он верил, что вступлению в него предшествует что — то еще, какой — то обряд, но как только еще одна эмпуза появилась на свет, та магия, за которой он охотился была уже недоступна.
— Четырнадцатая сестра это…, — начала я, но сил договорить не хватило.
— Нет, это не ты, — мигом успокоил меня Сократ. — Ты родилась гораздо позже и от обычного человека, с которым твоя мама познакомилась уже в родном для тебя мире. Нет, это была твоя старшая сестра.
Глава 31
— У меня есть сестра? — я рассмеялась, а потом смеялась еще долго, хватаясь за живот в приступе истерики. Взрыв эмоций оборвался так же резко, как и начался, сменившись, некоторым состоянием ступора.