Однако Тому было невтерпеж продолжить игру, поэтому он в знак протеста кричал, пока мать намазывала его кремом.
— Ты обгоришь на солнце и потом будешь плакать, с притворной суровостью сказала она ему, когда он попытался вырваться. Внезапно Том замер, явно увидев что-то, и засунул большой палец себе в рот. Этот жест всегда означал, что малыш видит незнакомых людей.
Незнакомые люди? У Элли по спине побежали мурашки.
Даже не оборачиваясь, она уже догадалась, кто пришел.
Кто же еще, если не Реми?
Она не слышала его шагов. Реми, как и два года назад, проник в дом Мадлон без приглашения. И вот теперь он стоит всего в нескольких метрах от Элли, сжав кулаки, и смотрит на нее и Тома.
Элли испугалась не на шутку. Она инстинктивно очень крепко прижала к себе Тома, и он возмущенно запищал.
— Что… Что ты здесь делаешь? Что ты хочешь? — запинаясь, спросила она.
Голос Реми был настолько резким, что его трудно было узнать:
— Я-я… потому что…
Он, не отрываясь, смотрел на Тома так, будто внезапно увидел своего двойника или свое отражение в зеркале.
— Я хочу, чтобы ты ушел, Реми. — У нее пересохло в горле.
Реми не двигался с места, зато Том, наконец, вырвавшись из материнских объятий, заставил ее поставить его на землю. Ребенок проковылял по траве к молчаливому незнакомцу, схватил его за брючину, чтобы сохранить равновесие, и, подняв голову, рассмеялся, глядя в его суровое лицо.
Реми, наклонившись, взял его на руки и прижал к себе. Закрыв глаза, он коснулся загорелой щекой темноволосой головки ребенка.
Элли задрожала.
— Реми, — хрипло произнесла она. — Реми, отдай мне его, прошу.
Внезапно обессилев, Элли опустилась на колени, потом снова поднялась на ноги. Она уже пожалела о том, что на ней надето всего лишь бикини.
Помолчав, она снова заговорила:
— Реми…
Ее голос сорвался. Наступило, казалось, бесконечное молчание. Элли слышала стук своего сердца. Реми поднял голову и посмотрел на нее. Она сделала несколько шагов назад, испугавшись его взгляда, и даже вытянула перед собой руки, будто защищаясь, хотя Реми не двигался с места.
Он заговорил тихим голосом:
— Значит, у меня есть сын. — Он помедлил. — И когда именно вы намеревались сообщить мне об этом, мадам?
Элли внезапно почувствовала тошноту от нахлынувшего страха и волнения, но заставила себя с вызовом вздернуть подбородок.
— Я не намеревалась это делать.
— Ага! Наконец-то ты перестала лгать. Что ж, поздравляю с таким достижением.
— Я думала, что больше никогда тебя не увижу. Мы вчера окончательно попрощались, забыл?
— Я ничего не забыл. Кстати, почему ты не сказала мне о ребенке вчера? — (Она сжала зубы.) — Зачем ты молчала?
Том поднял голову и захныкал:
— Мама…
— Мы напугали его. — Элли подошла ближе. — Отдай его мне, прошу.
— Он просто устал, — отрезал Реми. — Но ты права, нужно унести его отсюда. Покажи, где он спит.
Элли помедлила, потом неохотно повела Реми в дом. Мы были любовниками, подумала она, и два года назад он нес вверх по лестнице меня в ту же самую спальню. Теперь несет нашего сына, но мы — враги.
На какое-то мгновение Реми задержался на пороге, узнав комнату. Выражение его лица стало каменным, когда он посмотрел на кровать.
Взяв себя в руки, Реми вошел в спальню, осторожно уложил Тома в кроватку, несмотря на его громкие протесты. Он что-то тихо сказал ребенку на французском языке, и тот успокоился, снова засунув большой палец в рот.
Элли отвернулась, чувствуя, как сдавило горло. Схватив халат, она надела его. Нельзя же стоять почти обнаженной перед Реми. В бикини она ощущала себя уязвимой, а для дальнейшего разговора, который явно состоится, ей требовались выдержка и уверенность. Она поспешно запахнула халат и завязала пояс.
Реми выпрямился и оглянулся, а она направилась к двери, спотыкаясь.
Он насмешливо произнес:
— Вы дрожите, мадам. Думаете, вам угрожает опасность? Неужели считаете, что я хочу убить вас за то, что вы сотворили?
— Нет, — ответила она, думая, что смерть для нее оказалась бы лучшим выходом из сложившейся ситуации.
Элли вышла из комнаты, спустилась по лестнице и поспешила в сад. Реми следовал за ней. Повернувшись, она посмотрела на него решительно.
— Как его зовут? — почти небрежно спросил он, но Элли не повелась на это.
— Его зовут Томас, — четко произнесла она. — Томас Марчингтон. Если быть совсем точным, то сэр Томас Марчингтон.
Реми нахмурился:
— Он унаследовал титул твоего мужа?