Не хочу зацикливаться на этом, но все же чуть дольше задерживаю взгляд на полке в прихожей, на комоде с крючками для верхних вещей. Канареечного цвета детская курточка, шубка кремового цвета «под овечку», детские ботиночки. Пара сумок самой Марины, ее же модное пальто с лаконичной норкой на воротнике. Но ни одной пары мужской обуви. Ни намек на мужские вещи. И на специальной вешалке — только один зонт-трость. Судя по цветочной окраске — тоже женский.
Я силой разворачиваю собственное тело в сторону кухни и когда захожу, то сразу тяну носом приятный аромат свежих фруктов. Их Марина нарезала целую вазу, и чего здесь только нет, даже карамболи, которые, как я всегда думала, используют только для украшения коктейлей.
— А это за встречу! — Марина триумфально вскрывает бутылку розового игристого вина. Но прежде чем успеваю сморщить нос, разворачивает этикеткой ко мне. — Оно безалкогольное, Лер. Я все помню.
Если бы я просила у Боженьки послать мне человека для души — это сто процентов была бы именно Марина. И все это чертовски сильно нервирует, потому что я давно разучилась верить в доброе и хорошее, а тем более, когда оно само внезапно падает на голову.
Еще у нее для угощений всякие разные деликатесы — хамон, прошутто, ветчина двух сортов, салями из оленины, сыры. Все это красиво выложено на доску и разбавлено крекерами, сухофруктами и орехами. Если бы я была не в курсе, кто она теперь, то Марина буквально не оставила мне выбора кроме как подумать, что она — умница с кухни дорогого ресторана.
Я тянусь за ломтиком «стружки» Tête de Moine, кладу его на язык и жмурюсь от вкусовых ощущений.
— Боже… — слышу неловко спрятанное удивление и когда смотрю на Марину, она выглядит явно очень удивленное. — Тебе это… правда нравится?
— В смысле — сыр, который на вкус как амброзия? — не могу не поддернуть и заедаю вкус кусочком соленого крекера, чтобы тут же отправить в рот еще один ломтик.
Кстати, у Марины он очень качественной — правильной однородной кремовой текстуры, достаточно сливочный и мягкий, но раскрывается легкой горчинкой. Довольно редкое явление, потому что желающий подделать знаменитый вкус далеко не дешевого лакомства, явно больше, чем тех, кто готов его пробовать за полную стоимость.
— Он на вкус как грязные мужские носки, — кривится Марина. И тут же виновато морщится, потому что третий ломтик я раздумываю класть в рот. — Прости, прости! Но просто… ох, как это вообще можно есть?
— Ну, знаешь… — Я все-таки съедаю и третий ломтик, на этот раз разбавляя вкус парой фисташек. То, что нужно. — Говорят, если положить что-то в рот и немного поработать челюстями, то можно съесть даже тушу слона. А еще, я слышала, есть такая старая народная традиция — не держать в холодильнике то, что не собираешься есть.
Марина смеется, потом с опаской берет один из кусочков, разламывает его на две части и пытается прожевать. Но потом быстро срывается с места, выплевывает все в мусорное ведро и запивает вином. Вид у нее при этом такой, будто она пыталась проглотить что-то противоестественное.
— Нет, это явно за гранью возможностей моих вкусовых рецепторов.
— Ну, просто не бери в следующий раз — говорят, помогает.
Я не говорю ничего обидного, но Марина внезапно как будто сдувается и от ее настроения, и так довольно подпорченного, не остается и следа. Она достает из ящика другую бутылку вина — какого-то красного, точно с градусом, наливает его в простой стакан и сразу выпивает треть. Легко, не морщась, как виноградный сок.
— Его очень любит отец Стати. — На ее лице появляется рассеянная улыбка.
Черт.
Я надеялась, хоть это и было слегка наивно, что мы не станем заходить на территорию обсуждения ее личной жизни. Что мы просто поболтаем о разном, посмеемся над сыром, она перестанет страдать и я, с чувством выполненного долга, смогу поехать домой.
«А может хватит прикидываться одуванчиком и признаешь, наконец, что ты приехала к ней чтобы разнюхать, что между ними вообще происходит?» — лезет со своей неприятной правдой мой едкий внутренний голос.
Но ведь в самом деле — почему она не называет Вадима мужем или хотя бы своим мужиком? Да она даже имя его ни разу не произнесла.