Ну хоть что-то хорошее в этом дне.
Глава шестидесятая: Лори
Настоящее
По пути домой после встречи с Новаком, мой телефон снова штурмует Марина. От нее в общей сложности за день уже больше тридцати пропущенных, количество не прочитанных сообщений тоже приближается к пятидесяти.
Наверное, до бесконечности прятать голову в песок не получится. У нормального человека уже давным-давно иссяк бы запал, но Марина просто как будто набирает мой номер строго по часам и иногда — просто так. И я не лучше — вместо того, чтобы раз и навсегда спокойно и четко объяснить, что участвовать в их с Авдеевым семейной драме.
Минус проблемы.
И минус единственная подруга.
В последнее время я потеряла стольких людей, что и эту потеряю как-нибудь переживу.
Шутов всегда учил, что самая опасная зависимость в жизни — это зависимость от людей: от их мнения, от желания завоевать их симпатию, просто от их обязательного присутствия в жизни. Со временем я научилась быть полностью автономной, но Авдееву и Марине удалось пробраться мне под кожу.
Самое время закрыть и этот наболевший вопроса.
С глаз долой — из сердца вон.
Так что когда Марина набирает меня ровно через десять минут, я мысленно напоминаю себе, что должна держать голову холодной вне зависимости от того, что и как она будет говорить, и прикладываю телефон к уху.
— Я пообещала себе, что это будет последняя попытка к тебе дозвониться, — заплетающимся языком, говорит она. — Ты, конечно, сейчас скажешь, что была ужасно занята весь день.
— Я действительно была занята, — мысленно делаю глубокий вдох, потому что ни в одном из сценариев мне не приходило в голову, что Марина будет уже вусмерть пьяная. А с удя по ее голосу — дела обстоят именно так.
— Поздравляю с избавлением от обузы, подруга! — Я слышу на заднем фоне как она чокается стаканом с бутылкой. И еще отдаленный детский плач.
— Марина, Стася с тобой сейчас? — игнорирую ее слова, переключаясь на детский крик, который даже за наш короткий разговор успел стать сильнее.
— Конечно, она же теперь никому кроме меня не нужна, блять!
— Позвони Вадиму — он сможет забрать дочь. — Я знаю, что мои слова наверняка произведет «неизгладимое впечатление» на ее уязвленное эго, но все равно пытаюсь вразумить. В таком состоянии Марина может сделать что угодно.
Почему-то в памяти всплывает трагедия Шутова.
И сразу мурашки по коже.
Пока Марина демонстративно прыскает от смеха, я закрываю динамик и прошу водителя отвезти меня по другому адресу. Это и близко не то совпадает с данным себе же минуту назад обещанием оборвать все связи с Мариной. Но там ребенок. А на пьяная, обиженная и ревнивая женщина.
— Хуй он у меня увидит, а не Стасю! — Она так резко переходит со смеха на истерический вопль, что даже мой спокойный как скала водитель слегка хмурится, глядя на меня в зеркало заднего вида. Марина орет так громко, что через динамик это слышно на весь салон. — Просто, блять, хуй ему до неба, а не дочь! Пусть таскается со своей блядью! Пусть хоть весь город перетрахает! Знаешь, что мне заявил этот мудак?!
— Марина, пожалуйста, тебе нужно промыть желудок. — Я намеренно игнорирую ее попытки снова окунуть меня в свою воспаленную ревность, полностью сосредоточившись на звуках детского плача. — Я уже еду, я скоро буду, но сейчас тебе нужно взять себя в руки и…
— «Я свободный человек и имею право на личную жизнь!» — тоже игнорирует мои слова Марина, нарочно уродливо кривляясь. — Свободный человек! Он клялся, что будет заботиться о дочери! Он знал, что она не от него, но мы заключили договор, потому что…
Она не заканчивает, потому что ее перебивает звон стекла. Судя по невнятному мычанию, Марина так усердно размахивала руками, что на пол полетела вся посуда.
— Марина, пожалуйста, послушай меня. — Пока она продолжает бесноваться, снова прикрываю динамик и прошу Мишу ехать быстрее.
В голове начинают мелькать картинки изрезанных детских ног и рук, и что я могу приехать слишком поздно.
— Он просто конченный долбанный ублюдок! — продолжает орать она, все громче и громче. Наверное, если бы я повысила децибелы своего голоса до ее уровня и выше, был хотя бы какой-то шанс, что Марина меня услышит, но я просто не смогу настолько громко. Последний раз, когда я повышала голос, это, по иронии судьбы, было адресовано Вадиму, но и тогда я вряд ли брала такие ноты, какие запросто прямо сейчас выдает Марина. — Тварь! Продажная мразь!