Бен выжидал за дверью и сам не знал, на что надеяться. Он увидел, что Клайв опрокинул девицу на спину и взгромоздился сверху, опираясь на вытянутые руки, готовый вот-вот кончить.
Пора! Клайв стонал. Проститутка закрыла глаза; слишком много «фарангов» испытывали оргазм в этой комнате, к чему смотреть еще раз? Клайв содрогнулся всем телом; Бен уже был внутри, неслышно скользнул жертве за спину, одной рукой схватил за подбородок, другой уперся в затылок и со всей силы вывернул голову австралийца. Клайв всхлипнул, забился, инстинктивно вскинул руки, но Бен надавил сильнее и с удивлением услышал противный хруст. Шея сломалась, тело Клайва обмякло и тяжело упало на проститутку. Та даже глаз не открыла, лишь подумала, что «фаранг» совсем спятил, надо же так дергаться…
Бен вышел из комнаты, спустился по лестнице и вышел на улицу через черный ход.
Шейла дрожала под душем. С моря надвигался шторм, в темном небе кипели грозовые облака. Подул холодный ветер, Шейла вся покрылась мурашками, соски тут же затвердели маленькими шариками. Подошел Сомпорн, протянул полотенце.
— Как холодно…
Сомпорн стоял близко-близко, внимательно разглядывая ее тело.
— Нужно вытереться.
В его дыхании слышался аромат только что выкуренной сигареты. Сомпорн перевел взгляд с белой груди на лицо пленницы и так долго смотрел ей в глаза, что Шейла вдруг покраснела и опустила голову.
Она взяла протянутое полотенце и стала вытираться.
— Спасибо.
Сомпорн вернулся к кровати, сел. Вчера они спали вместе, но ничего не произошло. Капитан обнял ее сзади (бедром она чувствовала, как подрагивает возбужденный член) и так, обнимая, заснул. Шейла лежала без сна и недоумевала. Когда в последний раз она просто так лежала с возбужденным мужиком? Бывало ли вообще такое? Хоть раз? Шейла гадала (уже не в первый раз терзалась страхами): а может, с ней что-то не так?
Она даже не стала заворачиваться в полотенце. Расчесывая волосы, посмотрела прямо на Сомпорна.
— Ты хочешь со мной секса?
Тот выронил сигарету изо рта.
— Что?!
— Ты хочешь со мной секса? Пожалуйста. Если хочешь.
Сомпорн поднял сигарету, покачал головой.
— По-моему, не самая удачная мысль.
Шейла присела к нему на кровать.
— Ты же хочешь, правда?
— Я не стану лгать. Ты очень красивая женщина. Но ты моя пленница.
Шейла посмотрела ему в глаза, машинально облизнула губы.
— Верно. Я — твоя пленница, ты можешь сделать со мной все, что хочешь.
Сомпорн секунду поколебался, потом встал с кровати (штаны спереди топорщились) и отошел в сторону.
— Пожалуйста, пойми, это мой бизнес. Я не какой-то там подлый преступник.
Шейла чуть поерзала и слегка раздвинула ноги, стараясь, чтобы Сомпорн заметил ее вагину.
— Я никому не скажу.
Сомпорн попытался сосредоточиться; внутри поднималось ненасытное, первобытное желание. Он знал о своих чувствах, восхищался силой испытываемых эмоций, но умел восстановить самодисциплину, психический контроль. Иногда полезно быть буддистом.
— Твой муж заплатит за тебя большие деньги; он вправе полагать, что ты вернешься в целости и сохранности.
Шейла моргнула, вспомнив, что не думала о Торке, наверное, несколько недель.
— Он все время всех трахает. Ему все равно. А я не скажу.
Сомпорн отбросил сигарету и затоптал окурок босой пяткой.
— Теперь уже недолго.
И с этими словами вышел вон.
Бен залез под душ, едва не ошпарился горячей водой и принялся тереть покрасневшую кожу антисептическим мылом, отчаянно старался отчистить, смыть с себя мерзкие воспоминания о грязных борделях, сломанных шеях и инфицированных шлюхах. Из коридора донесся настойчивый стук. Сперва он подумал, что это полиция… но за дверью оказался всего лишь курьер. Бен молча расписался, получил долгожданную посылку и закрыл дверь. На чай не дал: не было настроения, не осталось сил ни на щедрость, ни на великодушие, ни даже на обычную вежливость.
Он бросился к кровати и разодрал упаковку. Внутри был малый тактический комплект: легкая нейлоновая перевязь, девятимиллиметровый «смит-вессон» и четыре запасные обоймы, бронежилет, камуфляжные штаны и куртка, водонепроницаемые ботинки, небольшой бинокль, прибор ночного видения, ремень со встроенным навигационным устройством, наручники и газовый баллончик, а также ручная граната М67.
Также прилагалась записка от Роя:
Босс, мне не разрешили взять ни ружье, ни винтовку. Используйте гранату только в самом крайнем случае, я пообещал ее вернуть.
P.S. Не забудьте поднять мне зарплату!
Бен уселся на кровать и стал заряжать пистолет, жалея, что в свое время мало тренировался на стрельбище. Он собирался убить Торка с максимально возможного расстояния.
Когда в Лос-Анджелесе был уже час ночи, у Хайдеггера раздался звонок. В Таиланде между тем был уже день, но того же самого числа, и Хайдеггер никак не мог уразуметь эту странность. Отчего и как случается такая разница во времени между странами? Проще, кажется, понять теорию «червоточин» в пространстве и времени, как в «Звездном пути».
Впрочем, он обрадовался звонку. Он ждал звонка, сидя в кровати со стаканом выдержанной текилы (медовая жидкость терпко пахла грушами, карамелью и дымом), слушал «Трансформер» Луи Рида — классику семидесятых. Виниловая пластинка — тонкий круг из черного пластика в картонном конверте, да еще и специальный проигрыватель нужен. У Хайдеггера было больше трехсот альбомов на виниле; коллекция располагалась в алфавитном порядке в нескольких шкафах от Ч. Имса (никаких подделок, подлинной работы самого дизайнера). Вдоль стены в спальне. Хайдеггеру нравилось слушать виниловые пластинки. Говорят, что винил дает «теплый» звук, не такой, как диски или mp3, — и Хайдеггер вполне разделял это мнение. Музыка просто-напросто звучала лучше. Игла проигрывателя скользила по дорожке, пластинка чуть слышно шипела, и Хайдеггеру делалось очень уютно; словно паутина человечности вдруг затягивала стерильный цифровой мир.
Это как с мебелью: настоящий антиквариат всегда лучше дешевого новодела, он хранит воспоминания о прежних владельцах. Царапины и потертости, выцветшая от старости ткань создают ощущение, что ты не один на белом свете. Приметы жизни, свидетельства чужого существования. Кто-то сидел на этом стуле пятьдесят лет назад, теперь на нем сижу я, а еще через пятьдесят лет сядет кто-то другой. Хайдеггер испытывал некое старомодное удовольствие, ощущая непрерывность жизни.
Звонил банкир с Пхукета: он сообщил, что клиент забрал деньги, и вежливо поинтересовался, чем еще помочь. Хайдеггер поблагодарил и повесил трубку, потом набрал токийский номер Такако Мицузаке.
Японская журналистка Такако много лет работала с «Метал-ассасин», и Джон хорошо ее знал. Они уже обсудили, как следует подать новости о похищении Шейлы. Такако предложила ждать до последней минуты, сколько возможно сдерживать новостную шумиху, пока она не отправит своего корреспондента и фотографа на Пхукет в погоню за небывалой сенсацией. Хайдеггер поделился с ней последними новостями, коротко сообщил, что деньги ушли и Торк, вероятно, вскоре произведет обмен.
Та самая «последняя минута» настала.
За какой-то час по всему острову пронесся шторм. Мэрибет переждала дождь в банке, пересчитывая деньги. В отель она поехала на такси с кондиционером; с тротуаров поднимался пар, после прохладного ливня воздух казался еще горячее.
Входя с чемоданом в вестибюль отеля, Мэрибет чувствовала себя точно героиня из фильма с Дорис Дэй и Роком Хадсоном. Она, разумеется, была Дорис Дэй и летящей походкой шла по гостиничным коридорам с улыбкой на лице и песнью в сердце.
Впрочем, скорее всего это ощущение возникло от купленного чемодана, а не от миллиона долларов, лежащего внутри. Когда Клайв умчался трахать проститутку, Мэрибет пришлось выбирать на свой вкус. Черные чемоданы показались ей подозрительно мрачными, едва не кричащими о заключенных внутри деньгах. Еще было несколько сумок с ярким рисунком гавайских гибискусов. Кричащие, блестящие цветы никак не сочетались ни с рок-музыкантами, ни с предстоящей миссией.