— Таких денег у меня нет, — возражала Даун. — И вы это прекрасно знаете.
— Ну да, ведь я еще прекрасно знаю, что мой корабль никогда не был убежищем для преступников.
Деланней повернул ручку, открыл дверь и вошел.
— Ну зачем так говорить, — сказал он сухо. — Вы, Арчер, слишком далеко заходите.
Арчер повернулся к нему, и его глаза гневно сверкнули:
— Выйдите отсюда, Деланней!
Деланней, захлопнув ногой дверь, прислонился к ней спиной.
— Мы с мисс Фарлен вместе поднялись на ваш корабль, — проговорил он спокойно, — и вместе покинем его в Сан-Франциско.
Шон достал из кармана куртки кошелек и бросил на стол пачку банкнот.
— Вот вам деньги за билет для мисс Фарлен, — сказал он. — Можете пересчитать.
— Мисс Фарлен ищет полиция.
— Но это не причина для того, чтобы пытаться ее обворовать.
Арчер вплотную подошел к Деланнею:
— Вы хотите, чтобы я арестовал вас как соучастника?
Деланней расхохотался ему в лицо:
— Вы заблуждаетесь, Арчер. Вы читали о чем-то в газетах, но не знаете, например, что дурман в Австралии не растет. Сделайте вывод.
Арчер, отступив на шаг, посмотрел сначала на Даун, потом на Деланнея:
— Хорошо. Забудем об этом инциденте…
— Тем более, — добавил Деланней, — ваш судовладелец будет не очень доволен, если об этом узнает.
Арчер прищурил глаза:
— У нас остановка на островах Фиджи, Деланней. До тех пор я вам не советую путаться у меня под ногами. Я пока еще хозяин на своем корабле.
Он быстро вышел из каюты.
— Спасибо, — сказала Даун. — Я действительно находилась в очень сложном положении.
— Просто старый скряга любит не только свой корабль, но и деньги.
Даун робко и как-то странно улыбнулась и прошептала:
— Пожалуй, вы правы.
— Вам бы следовало пойти позавтракать.
Она покачала головой:
— Я думаю сейчас не о еде. Давайте выйдем на палубу.
Наверху дул сильный ветер. Боцман стоял, расставив ноги, и смотрел на паруса, покусывая нижнюю губу. Даун взяла своего спутника под руку.
— О чем вы думаете, — спросил он.
— О себе, Шон, — вымолвила Даун, сильнее прижавшись к нему.
— И только? — удивился Деланней.
— Да нет! Просто на этом корабле происходят странные вещи. Судите сами: судно идет довольно быстро, ветер крепчает, у Арчера несносный характер и он скупердяй…
— Ну и какая же связь между всем этим?
Она прислонилась к стенке рубки, убрала со лба прядь волос, которая закрывала ей глаза, и посмотрела прямо на Деланнея:
— Шон, люди могут бояться?
— Для этого нужна какая-нибудь причина.
— Я не знаю почему, но я боюсь.
Шон не мигая смотрел на нее. Какую страшную тайну скрывали эти чистые глаза?
А в это время первый помощник беседовал с Сейджем, стоя за лебедкой.
— Сейдж, — говорил Эдвардс. — Нельзя позволить старику сделать это.
— Согласен, да и она ведь хорошенькая, эта девчонка. Арчер совсем бессердечный.
— Нам нужно поддерживать друг друга, — продолжил Эдвардс после паузы.
— Это ясно. Только помните о том, что я вам сказал.
Эдвардс усмехнулся:
— Все будет в порядке.
Но этот день событиями не исчерпывался. Во-первых, впереди еще была драка между двумя матросами. Во-вторых, следовало убрать два марселя и подтянуть кливер. И, наконец, Дан Эдвардс, первый лейтенант, принял командование «Марютеей» в обстоятельствах не очень приятных.
ГЛАВА 3
«Марютея» шла при килевой качке и постоянном плеске волн, все время менявших направление. Делать нечего, у ветров и морей свои капризы и настроение.
Тот робкий луч солнца, который промелькнул, когда ставили паруса, оказался единственным за день. Тяжелые сплошные облака закрыли все небо до горизонта. Земли уже не было видно, а море вокруг корабля стало серым, и волны, покрытые белой пеной, казались черными в своих впадинах.
Ольер следил не только за курсом корабля, но и за временем, и вскоре удар колокола рулевой рубки обозначил смену вахты. Минуту спустя тот же колокол пробил восемь раз. Приятель Ольера, рулевой матрос Ватфорд, сменил его у руля. Держать штурвал оказалось делом нелегким, так как судно несло слишком много верхних парусов. Лаг показывал скорость в восемь узлов, плеск волн о борта «Марютеи» стал сильнее и чаще.
Ольер совсем не чувствовал рук, от усталости и напряжения у него ныли плечи. Он быстро выпил свой кофе, разгрыз твердую как камень галету и завалился на койку. Время шло, и работа на борту сделала день менее монотонным.