Ибо в давние времена доминиканцы сыграли немаловажную роль в святой Инквизиции. Обычно, об этом помнят только их гости.
* * *
— В конечном счете, — сказал мне коренастый отец, энергично ворочая ложкой в чашке, точно половником в кастрюле из расплавленного олова, — наш брат доминиканец не боится революций.
Действительно, орден св. Доминика родился около 1210 года, в разгар альбигойской ереси. Сама его формула («монахи в миру», «нищенствующие проповедники») была в то время весьма революционной. Этот бурный дебют в отблесках гражданской войны позволяет доминиканцам без тревоги взирать на наши политические конвульсии и зарева наших пожаров.
Но времена изменились. Раньше еретиков сжигали. Теперь с огнем играют.
* * *
Выходя, доминиканцы надевают поверх белой рясы черную пелерину и острый капюшон. Белое брюшко, черные крылья: доминиканцы одеваются как ласточки, чтобы возвещать нам весну.
Но не все на один голос, и не на одном языке. Они схожи лишь по одежде. Во всем остальном они разнятся: может быть, существует «идеальный доминиканец», но нет «типичного доминиканца», и чтобы составить представление об этом столь богатом личностями Ордене, надо бы завязать знакомство с каждым его членом. Такой-то проповедник, своей уравновешенностью, тонкостью, ясностью суждений и строгостью стоит в ряду великих французских духовных наставников, а такой-то блестящий космолог совершает в фарватере современных знаний увлекательнейшие поездки на глиссере. Этот специалист стремится разрешить экономические проблемы вселенной завтрашнего или послезавтрашнего дня, а тот эрудит ищет по научным институтам, с кем бы ему переписываться на месопотамском наречии 11 века до нашей эры. Именно доминиканцы открыли с 1941 года эру «священников рабочих», которых теперь называют «священниками рабочих миссий», послав молодого и горячего монаха к марсельским докерам. На Фобур-Сент-Оноре, на Гласьер и повсюду спокойный богослов существует бок-о-бок с апостолом-ударником, и напрасно задаваться вопросом, который из двух, в конечном итоге, наложит отпечаток на характер Ордена в целом, по той причине, что доминиканец и есть, по существу, и созерцатель, и человек действия. Из временного преобладания той или другой тенденции нельзя ничего заключить, кроме того, что оно обещает в скором будущем новый пересмотр.
Некоторые светские историки, различающие в истории монашества три последовательные этапа, считают, что можно говорить о близости его окончательного освобождения от последних монастырских уз. По их словам, сначала было «созерцательное состояние», когда монах-затворник жил, отрезанный от мира; затем эпоха нищенствующих орденов, когда монах делил свою жизнь между миром и обителью; и, наконец, новая эпоха, которой положили начало иезуиты, порвавшие с монастырской традицией ради полной деятельной самоотдачи. Ладно. А потом? Тут воображение историков, без всякого, впрочем, успеха, дает себе полную волю в поисках еще невиданного, небывалого монаха. Будет ли то атомный монах? Монах без обетов, без тонзуры, но с женой и детьми, монах-лауреат премии велогонок «Тур де Франс»?
Насчет этого мнения историков не совсем ясны, будущее ускользает на пути эволюции. На деле, утверждение это обманчиво, и различные состояния, которые оно считает последовательными, сосуществуют без его разрешения. Нищие ордена ничуть не вытеснили созерцательных, и иезуиты не сделали доминиканцев отжившими. Монашеская жизнь «через века», как говорится в школах, обогатилась новыми видами призвания, ничего не утратив из старых. Ее история пишется совершенно не так, как история пищали и пушки.
Глава XIII
Школа Фомы Аквината
Орден святого Доминика — это как бы «интеллигенция» Церкви. Доминиканцам присущи образованность, сообразительность, любознательность интеллектуальной элиты, а также брожение идей, постоянная склонность углублять критику и не спешить с заключениями — все предпосылки, делающие их в области мысли самыми предприимчивыми монахами в Церкви.
Не счесть книг, которые они публикуют каждый год, журналов и газет, которые выходят под их руководством, которым они дают жизнь или вдохновенье — от ученой «Ви спиритюэль» (Духовная жизнь) до смелой «Кензэн» (Двухнедельник), проходя через «Ви энтеллектюэль», «Ви католик», «Фэт э Сэзон», публикаций издательства «Серф», и т. д. Все эти издания охватывают, вероятно, несколько миллионов читателей («Ви католик» — 650 000 экземпляров; один из последних номеров «Фэт э Сэзон» — 350 000). Эта обильная печатная продукция, в которой «соль земли» отпускается в розницу, отличается не столько единством доктрины, сколько каким-то общим умонастроением, которому в политике приблизительно соответствует левое крыло христианских демократов. В духовном плане позиция менее ясна. На аванпостах христианской мысли положение, как говорят военные, «неопределенное». Подготовленные выдающимися специалистами Сошуара (Франция), Фрибурга (Швейцария) или «Ангеликума» в Риме в течение шести или семи лет занятий, где ничего не упускается для усвоения ими современных дисциплин, все доминиканцы — превосходные богословы. Но вот уже многие годы доминиканское богословие отважно погрузилось по уши (ради нашей же пользы) в нагромождения современной мысли, и инвентаризация пока продолжается.