Помню, как он несколько раз без всякого предупреждения заявлялся ко мне с уловом, состоящим из множества рыб вполне приличного размера. Это всегда случалось ночью, и я просто не мог изобразить на лице радостную улыбку. Хотя рыбин он дарил мне хороших, чувства благодарности я не ощущал. Поболтав в дверях несколько минут, мы расставались.
Получив раз пять такие вот сувениры, я так и не привык к ним, считая, что в те времена, когда никто еще не занимался подводным плаванием, его демонстративные приходы со здоровенными рыбинами были проявлением «мачизма». Только потом, когда я сам занялся этим делом и попробовал охотиться с ружьем, я понял, какой ценной добычей были те кампати и хирамаса, которых он приносил мне.
Потом он женился на полукровке — дочери известной всем в Сёнане красавицы. Как-то раз я повстречал его на улице с симпатичным мальчишкой на руках. Я спросил, как он назвал ребенка, а он ответил, что ему неохота было мучиться, и потому он назвал его так же, как и тогдашнего кронпринца. Я еще подумал, что это вполне в его стиле.
Когда я сам занялся подводным плаванием, я вспомнил одну его историю.
Не знаю, когда это было, но только вместе со своим приятелем — таким же балбесом — отправились они порыбачить в Осима, на полуостров Идзу. Хозяином катера был кореец по фомилии Канда. За ним числился, кроме прочего, и вооруженный налет на гостиницу конкурентов. В общем, сомнительная личность.
И вот вышли они в море к северу от Мотомати. Наплававшись, все уже поднялись на поверхность и забрались в катер, мой же приятель плавал, пока не кончился воздух. Наконец он тоже поднялся наверх — вместе с рыбинами, которых у него хватило сил дотащить. Смотрит — а катера-то и нет. Оказалось, что подводное течение отнесло ныряльщика от места стоянки катера чуть ли не на километр.
Море было неспокойным, он заметил искавший его катер с наветренной стороны, когда взлетел на гребень волны. Стал кричать, но из-за ветра его не услышали. Тут, похоже, люди на катере ошиблись в своих расчетах, и катер стал удаляться. Они поискали ныряльщика еще какое-то время, но потом, отчаявшись обнаружить его, скрылись.
«Я потерял надежду на катер и поплыл к берегу. Ты тоже на яхте ходишь и должен знать, что течение там сильное, к берегу не пристанешь. Я решил избавиться от всего лишнего и первым делом выбросил — как сейчас помню — четыре здоровенные рыбины — судаков и кампати. Помню, подумал: не в последний раз в море, еще наловлю. Но только берег становился все дальше и дальше. Тогда я выкинул пояс с балластом. Человек — существо жадное. Когда выбрасывал пояс, все думал: он дороже или рыба? Потом выкинул акваланг. Потом ружье. В конце концов у меня осталась только трубка.
Пронесло меня мимо мыса Тикасаки, потом мимо Кадзэгуса… А течение там, между прочим, проходит мимо мыса Ядзима, что в префектуре Тиба, а потом уже к берегу не приближается, в открытый океан несет. Небо было еще голубым, но волны понизу уже становились темнее, и меня стало одолевать отчаяние. Меня несло в сторону Токийского залива. Я было понадеялся, что там много кораблей и с них, может быть, меня приметят, но солнце клонилось все ниже, небо темнело. Надежда таяла.
Когда я увидел первый корабль, было так темно что человека в воде уже было не заметить. И тогда я подумал, что, наверное, меня так вот и занесет куда-нибудь в Тихий океан, где я стану кормом для рыб. Не знаю уж, сколько времени прошло, но только вдруг я заметил рыбацкий катер. Я понял, что это мой последний шанс. Словно сумасшедший, я прямо-таки выпрыгнул из воды и заорал. По зеленым бортовым огням я увидел, что катер, который уже проплыл было мимо меня на расстоянии тридцати или сорока метров, сменил курс; рядом с зелеными огнями зажглись красные, они стали приближаться. Это было спасение!.. Когда я поднялся на борт, то спросил, как рыбаку удалось заметить меня. Он рассказал, что в наступавших сумерках принял мою голову за оторвавшийся от сети буй и хотел подобрать его, но тут услышал крики. Вообще-то катер был из Мотомати, но сегодня рыбак собрался навестить своих родственников и направлялся в Окада.
Рыбак сказал, что мне повезло. Я знал это и сам. Я не ощущал ни особой благодарности, ни счастья, я просто думал, что мне сегодня крупно повезло.
Надо было как-то отблагодарить рыбака, но у меня ничего не было. Вместо этого мне пришлось занять у него тысячу иен. Из здания кооператива рыбаков я вызвал такси. Прибыв в порт Мотомати, своих дружков я там не обнаружил. Тогда я отправился дальше, в Хабу. Там-то я их и застал. Они пили на кокпите. Я молча приблизился к ним, швырнул на стол регулятор подачи воздуха. Этот подлец Канда поднялся со своего места: „Ты чего, живой что ли?“