— Давай садись! Подбросим куда-нибудь, где можно поймать машину. Если, конечно, нам по пути.
Мужчина сказал, что ему надо в район Нихонбаси.
— Так нам по пути! Мы едем в Нингётё.
Во время их разговора капли дождя через приоткрытое окно брызнули мне в лицо. Сиёмидзу обернулся и открыл заднюю дверцу. Мужчина, нагнувшись, забрался в машину. Наш товарищ, обитавший в Нингётё, продолжал спать, не обращая никакого внимания на нового пассажира.
Я имел возможность рассмотреть его при свете лампочки в салоне только в течение нескольких секунд, пока была открыта дверца и он устраивался на сиденье. Был ли он настолько пьян, или же настолько вымок и озяб в ожидании машины, но только он не произнес ни слова благодарности — лишь чуть склонил голову. Мокрые волосы его прилипли ко лбу, глаза были широко открыты, как у одержимого нечистой силой, руки лежали неподвижно.
Хотя окно и дверца были открыты совсем недолго, из-за промокшего насквозь нового пассажира в салоне вдруг стало холодно. Я сидел впереди, но даже до меня дошла холодная волна, исходившая от его пропитанного влагой тела.
Он наверняка промочил заднее сиденье, но было бы жестоко заставлять его, промокшего до нитки, снять свой плащ. Не говоря ни слова, Сиёмидзу включил обогреватель на полную мощность, но в салоне не становилось теплее.
Машин на дороге было мало, и мы доехали до Нихонбаси быстро. Раньше мужчина попросил подбросить его «в район Нихонбаси», и теперь он сказал, что сойдет прямо здесь, у начала моста на проспекте. Он скупо поблагодарил нас и вышел из машины. Дождь все еще лил как из ведра. Куда он пойдет? Здесь не было ни людей, ни автомобилей — только огромные здания вокруг.
Сиёмидзу нажал на акселлератор. Я оглянулся, но через запотевшее заднее стекло ничего не было видно.
Наверное, Сиёмидзу думал о том же самом: «Ты думаешь, он знает, куда ему идти?»
Когда машина остановилась у нужного дома, мы разбудили нашего товарища, который проспал всю дорогу. Выходя на улицу, он сказал: «Что это здесь так мокро? Холодно-то как!»
— Да вот, мы тут подобрали по дороге одного прохожего — он промок насквозь.
— Надо же! А я ничего и не заметил!
Наш товарищ сгорбился и не оборачиваясь побежал к навесу над входом.
По той же самой дороге мы отправились обратно в гостиницу, где нас уже ожидали. Когда проезжали мимо моста, где мы высадили того незнакомца, я обшарил окрестности взглядом, но его не было видно.
На обратном пути все так же шел мокрый снег, «дворники» трудились изо всех сил, но результат их деятельности оставлял желать лучшего.
— Чем вот такое, все-таки я предпочел бы снег, — произнес Сиёмидзу. — Так, как тот тип, под снегом все-таки не промокнешь.
По неведомой мне причине никакого эффекта от обогревателя не наблюдалось.
Мы миновали ворота дворца Акасака, на светофоре перед Гакусюин повернули налево, спустились с холма, и тут фары выхватили нечто справа от дороги. Сначала я подумал, что мне мерещится, но это был человек. Он стоял на том же самом месте, что и незнакомец, которого мы подвезли. Никаких сомнений. То же самое место, тот же самый мужчина… Никакой ошибки. На нем был плащ, и он явно вымок до нитки.
Сиёмидзу нажал на тормоз, но потом вдавил в пол педаль газа и промчался мимо незнакомца. Мы старались не смотреть на него и видели его только краем глаза. Но почему-то мы оба были абсолютно уверены, что это был тот самый мужчина, хотя Сиёмидзу и не остановился, чтобы удостовериться.
Въехав на гостиничную стоянку, мы посмотрели друг другу в глаза, обернулись назад. Тут по неизвестной нам причине заработало отопление.
Я спросил: «Ты уверен?»
— Спрашиваешь, уверен ли я? Мне кажется…
После этих слов Сиёмидзу, будто бы расставшись с чем-то, посмотрел вперед и изо всех сил нажал на клаксон.
Если бы кто-то заглянул в наш номер, он бы услышал: «Холодно. Я имею в виду — на улице холодно. Тому парню было бы приятно переночевать здесь. Выпьем еще по одной?»
Так сказал один из нас — тот, кто держал в руках колоду карт, — смерив взглядом бутылку виски.
На теннисном корте
Солнце светило вовсю, но на корте уже веяло прохладным осенним ветерком.
Я играл с С., которого обычно побеждал, но на сей раз я проиграл ему в двух сетах: 4–6, 3–6.
Мы стояли на террасе возле корта и потягивали коктейль «сандэй».
С. сказал: «Сегодня вы позволили мне выиграть».
«Мне сегодня было как-то не по себе», — ответил я.
— У вас что-то случилось? Что-то не слишком приятное?
Речь С. всегда была чрезвычайно вежливой и несколько напоминала женскую.