По заданию телекомпании NHK я отправился в горы Ситка на Аляске. Мне предстояло собрать материал для сценария художественного фильма при содействии компании «Alaska Puls». Меня познакомили с сотрудником компании — лесником по имени Дик, и мы отправились в девственные леса неподалеку от города Ситка. Мы проехали на джипе сколько-то миль по бездорожью в лесу, потом продолжили подъем пешком. Пройдя около мили, вышли к реке и, найдя мелкое место, стали переходить ее по камням. Когда мы миновали середину стометровой реки, шедший впереди Дик обернулся и прижал палец к губам. Сделав пару-тройку осторожных шагов, он остановился, как бы преграждая нам дорогу своей широкой спиной. Сняв с плеча винтовку, он замер.
По-прежнему находясь посередине реки, мы напрягли зрение: впереди что-то происходило. На другом берегу валялся огромный ствол. Он был около двух метров в диаметре. За деревом кто-то прятался.
«Олень?» — спросил я. Дик кивнул, хотя в его согласии не чувствовалось уверенности.
Увидев, что наш проводник пошел дальше, я вслед за ним достал из-за пояса одолженный в его конторе длинноствольный пистолет 22-го калибра. Это был скорее спортивный, чем охотничий пистолет. В следующую секунду Дик растопырил свои огромные руки, предупреждая нас об опасности. В то же мгновение над стволом сваленного дерева показалась неправдоподобно большая голова медведя. Водрузив свои огромные передние лапы на ствол, медведь встал во весь рост и теперь пристально вглядывался в нас. Медведь был огромным — из-за двухметрового ствола торчали его плечи и голова. Мы смотрели на него в упор, но не могли поверить своим глазам. Огромное поваленное дерево, огромный медведь за ним… Уж не подводит ли нас всех зрение?
Медведь был совсем близко: в глазах его застыло недоумение: что это еще за странные существа? Он медленно поворачивал шею, потом опустил голову и посмотрел на нас исподлобья. И хотя перед ним лежало огромное дерево, я все равно подумал, что он может немедленно наброситься на нас.
«Отходим, медленно отходим», — произнес Дик срывающимся голосом, хотя мы и не думали двигаться вперед. Затем, продолжая сжимать винтовку, он заслонил меня своей плотной спиной и подтолкнул назад.
Повинуясь его команде, я стал пятиться, чувствуя, как деревенеют ноги. И вот ноги стали совсем ватными, я не мог понять — стою я или уже опустился на землю. Наконец я заставил себя сделать шаг назад. Я сделал этот шаг не глядя вниз, нога соскользнула с камня. До этого момента я старался быть предельно аккуратным, чтобы не промочить ноги, но теперь мои туристские ботинки мгновенно зачерпнули холодной воды. Этот холод вернул ватным ногам чувствительность, и можно было снова опереться на них. Я сделал еще один шаг назад. Теперь я вспомнил про свой пистолет и, держа его обеими руками, направил на медведя.
«Не стрелять!» — раздался рядом сердитый окрик Дика. Разумеется, я и не думал стрелять, но, завороженный видом медведя, я просто не мог по-другому заставить свои ноги шевелиться.
Позади меня раздался сдавленный крик — кто-то из наших упал в воду. Желая узнать, что это за звук, медведь приподнялся над деревом. Дик повернулся к плюхнувшемуся в воду, который продолжал безуспешно елозить по камням, и схватил его в охапку. Продолжая вести наблюдение, зверь перелез через дерево, зарычал и замотал головой — будто не мог решить, гнаться ему за нами или нет.
Несколько десятков метров до берега показались нам длинной дорогой. Очутившись на твердой земле, мы посмотрели на медведя на противоположном берегу — он все равно казался огромным. В этот момент медведь, похоже, все-таки решил преследовать нас и вскарабкался на дерево.
«Бежим!»- закричал кто-то, и все мы пустились наутек. Но я успел увидеть, что Дик остался на месте. Я наставил пистолет, который до этого держал дулом вверх, в сторону реки, прицелился и нажал на крючок. Пуля попала во что-то мягкое.
Дик что-то закричал мне. Вероятно, я по недомыслию сделал какую-то глупость. Дик сначала схватил меня за плечи, потом бросился бежать. Я тоже испугался и побежал. Все было как во сне. Я бежал так быстро, что перегнал своих товарищей. Они же, в свою очередь, испугались, услышав сзади мой безрассудный выстрел. Они бежали, крича на ходу. Я представил себе, как раненный моей пулей медведь мчится по мелководью, чтобы разорвать нас на куски. А может, он уже успел забежать вперед и поджидает нас в конце дороги?
Под небольшой уклон на одном дыхании мы пробежали по горе около мили. Когда мы уже почти добрались до джипа, Дик криками остановил нас. Он не стал упрекать меня за легкомыслие, заставившее всех спасаться бегством.
Подойдя к джипу и, наконец, остановившись, все мы вдруг расхохотались. Это был нескончаемый хохот — до слез. Не смеялся только один Дик.
В своей жизни я охотился с ружьем на разного зверя, но отчего-то мне всегда вспоминаются именно эти два выстрела — в кита и в медведя. Я абсолютно уверен, что обе мои пули попали в цель. Одна моя пуля 22-го калибра засела в туше кита, другая — в медведе. Вряд ли я нанес им тяжелые раны. Но я также уверен, что когда-нибудь эти пули, засевшие в глубине их плоти, начнут причинять им слабую боль и станут посланием этим огромным животным от другого животного — человека.
Порой, устав от ночной работы в пустом кабинете и немножечко выпив, по дороге домой на рассвете, или же в те минуты, когда мне кажется, что я сыт ежедневной рутиной по горло, я вдруг вспоминаю встречу с медведем или одинокого кита.
Я не только вспоминаю об этих встречах — мною вдруг овладевает странное желание превратиться в кита или медведя. От одной этой мысли я возрождаюсь к жизни. Мне кажется, что я знаю, как буду себя ощущать. Я чувствую и ту узкую глубокую рану, которую образовала маленькая пуля, выпущенная из чьего-то ружья. Испытывая эту боль, я чувствую, что вижу освещенное лунным светом море и огонь извергающегося вулкана; я вижу, как ветер гонит мое судно к закатному горизонту, я всем своим существом ощущаю, как я преследую добычу, — в первобытном лесу сверкают фиолетовые молнии, льет страшный дождь… Каким-то образом мне удается все это представить.
Чудо
Перед самым отправлением самолета у меня возникли неотложные дела, так что пришлось отправиться следующим рейсом. На остров Кумэдзима я прибыл в три часа.
От предвкушения первого в сезоне купания всякого разбирает нетерпение. Оставив свои вещи в гостинице, я тут же помчался к пристани, где меня ждал Гусукума со всей компанией. Кроме Гусукумы, там были его приятели Оку и Бисэ, которых я видел впервые. Они притащили из Наха две списанные с американской базы складные дюралевые лодки, собрали их, навесили моторы и сейчас поджидали меня.
К северо-северо-западу от Кумэдзимы тянутся редкие для Японии рифы под названием Холидэй. Это узкий коралловый барьер длиной около десяти километров.
На самом острове имеется километровый пляж в несколько сот метров шириной, который, с некоторыми разрывами, тянется от северной оконечности острова и до маяка, где и начинаются рифы. Западная часть острова в часы отлива представляет собой плоские коралловые скалы, которые кончаются почти отвесным обрывом высотой метров в шестьдесят или семьдесят. В восточной части из-за сдвигов в земной коре рифы разбросаны совершенно беспорядочно. Там сравнительно мелко, а морское течение часто меняет направление.
Я остановился в гостинице «Иф Бич». Хотя там и бывают молодые клиенты, но постояльцев, которые держат там свои лодки и выходят на них в море, очень мало, а потому море там чистое, рыба непуганая — идеальное месте для подводного плавания.
Скоро наступит сезон дождей… Исходя из того, что стояло лето, а остров был расположен на юге, солнце здесь должно было садиться не раньше семи часов. Мы решили, что у нас есть время до половины седьмого. Бросив якорь в двух милях от маяка, мы разделились на две группы и приступили к погружению.