105
Только тот достойно простирает руки к Богу и в добром сознании проливает молитву, кто может сказать: Ты ведаешь, Господи, сколь святы, невинны и чисты от всякой нечистоты, несправедливости и хищения руки, которые простираю к Тебе, и как праведны и свободны от всякой неправды уста, которыми приношу Тебе молитвы, чтобы Ты помиловал меня.
(обратно)106
Почему Гарнак не прошел через эти большие переживания, которые открыли бы ему глаза на все объективные «чудеса»? Может быть, он никогда не был тяжело «болен». Может быть, он никогда «не стоял на краю адской бездны»; быть может, он никогда не был совершенно «ничем». Только те могут постичь недоступную Гарнаку тайну Божественного Искупления, которые не только имеют грехи Гарнака (моральные пятна «несознательности и торопливости»), но «кроваво» красные грехи, пороки, ужасы, перед которыми приходит в ужас образованный и уважаемый учитель (т. е. Гарнак).
(обратно)107
единосущный.
(обратно)108
ομοούσιοσ
(обратно)109
См. Творения и житие святого отца нашего Афанасия Великого т. III, стр. 257 (изд. Моск. Д. Ак.): «И Сын Божий для того сделался сыном человеческим, чтобы сыны человеческие, т. е. сыны Адамовы, соделались сынами Божиими. Ибо Слово неизглаголанно, неизъяснимо, непостижимо, вечно рожденное свыше от Отца, рождается долу во времени от Девы Богородицы Марии, чтобы рожденные первоначально долу родились вторично свыше, т. е. от Бога».
(обратно)110
Он говорит: Ego vero Evangelio non crederem, nisi me catholicae (ecclesiae) commoveret auctoritas (Harnack III, 79). (Конечно, я не веровал бы в Евангелие, если бы меня не подвинул к тому авторитет католической церкви).
(обратно)111
Этими делами уже были пресыщены мои уши.
(обратно)112
В этот сад я и удалился в своем душевном смятении как в такое место, где никто не мог помешать мне, пока не пройдет моя борьба, исход которой, конечно, виден был Тебе, Боже мой, но я его не видел Исступление мое было для меня спасительно, и смертельная тоска действовала на меня животворно. Я сознавал свое несчастное положение, но не видел, что оно служит для меня переходом к лучшему (Блаженный Августин. Исповедь, стр. 203).
(обратно)113
Ты сам возбуждаешь его к тому, чтобы найти радость в Твоем прославлении, ибо Ты создал нас для себя и наше сердце неспокойно пока не покоится в тебе.
(обратно)114
Мир покоя, мир субботы, мир без вечера.
(обратно)115
День седьмый не имеет вечера, он бесконечен, Ты освятил его и благословил на вечное субботство (Быт. 2.3; Евр. 4.1-10). И слово Твое возвещает нам, что как Ты почил в день седьмый от всех дел Своих, так прекрасно и так дивно сотворенных Тобой, хотя Ты творил их без всякого нарушения покоя Своего; так и мы, по сотворении дел наших, которые потому и хорошие у нас, что они суть дар Твоей благодати, внидем в покой Твой и успокоимся в Тебе субботствованием вечной жизни. (Исповед Блаженного Августина. Перевод Изд. Журнала Церковь. Москва 1914).
(обратно)116
Φήσας πειράσθαι το εν ημίν θείον ανάγειν προς το εν τώ παντι θείον (Porphyre, Vie de Plotin, p. 2).
(обратно)117
Это находится в противоречии со всем направлением классического мышления и есть решительное приближение к восточному образу мысли, когда Плотин, следуя Филону, находит последнюю цель философии только в таком воззрении на божественное, при котором всякая определенность мысли и всякая ясность самосознания исчезает в мистическом экстазе.
(обратно)118
''Οσω δ' αν είς άνείδεον ή ψυχή ΐη, έξαδυνατούσα περίλαβείν τώ μη ορίζεσθαι καί οίσον τυπουσθαι ίπο ποικίλου του τυπσΰντος εζολίσθάνει και φοβείται ουδεν εχη.
(обратно)119
Прошло для Августина то время, когда он говорил себе: Mihi persuasi dicentibus potius quam jubentibus esse credentum (P.R.E. П, 262), (я убедился, что нужно доверяться учащим, а не повелевающим).
(обратно)120
«Восстают невежды и похищают небо. А мы с тобою со всеми холодными знаниями своими погрязаем в плоти и крови! Неужели нам стыдно последовать их примеру только из-за того, что они исправились раньше нас? Но не стыднее ли для нас вовсе не следовать по следам их>? Я сказал ему еще несколько подобных слов, — какие сам не помню. Волнуемый борьбою мыслей и чувств, я оставил его. Пораженный удивлением, он только смотрел на меня и молчал. И действительно, я был тогда в необыкновенном волнении, и речь моя не походила на обыкновенную. Волнение духа моего выражали более мой лоб, щеки, глаза, также цвет лица, изменение голоса, нежели самые слова, произносимые тогда мной.
(обратно)