Солас с иронией встретил вопросительный взгляд Инквизитора, повернувшейся к нему.
— Сейчас мы займемся немного другим. Тем, что я хотел сделать с самого начала. — В голове удивленной эльфийки пронеслось множество самых разных образов развития событий. ФенʼХарел слишком часто ее шокировал, чтобы доверять ему в таких вещах. Но ей оставалось только подчиняться его воле, с замиранием следя за его действиями. Он изящно подхватил Лавеллан на руки, вставая, и затем также спокойно опустил на землю. В ее глазах он все меньше напоминал прежнего Соласа… Насколько сильно меняет человека власть? Да и вообще, знала ли она его настоящего?
— Идем. — он протянул ей руку, на которую она с неким недоверием посмотрела, но все же приняла, влекомая за ним вглубь храма. Они шли, молча, под мрачными взорами эльфов и зверей, безжизненно глядевших на них с фресок. Он привел ее к той фреске посреди коридора, которую она уже успела закончить и та золотыми бликами сверкала в отблесках факела, все еще висящего там после ее прошлого ухода. Мужчина остановился.
— Почему ты не ушла из Храма после нашей первой встречи в нем? — он крепче сжал ладонь, вглядываясь в темноту уходящего коридора. Джейрʼан задумчиво смотрела туда же, пытаясь вспомнить, почему никогда не ходила в ту часть. Каждую ночь она брела только в одну сторону… И это ее пугало даже больше, чем стоящий рядом древнеэльфийский бог.
— Я думала, что прочитав заклинание привязала себя к этому месту. — слова довались через силу, отдавая удушьем и неуверенностью. Потому что голоса объясняли, отвечали на вопросы, заставляя зрачки расширяться от ужаса.
— Ты моя лучшая ученица, vhenan. Я так боялся, что ты все поймешь… — он снова зашагал вперед, не давая отставать девушке, вдруг будто бы уменьшившейся в размерах. Она уже в глубине души знала. Знала все, что будет дальше. Но собственная неспособность понять это раньше… к каждому совершенному поступку и произошедшему событию, тебя ведет цепочка других выборов и решений проделанных ранее. Так и сейчас она слишком призрачно осознавала, что если бы она ушла, покинула храм, отодвинув Тень на второй план, сейчас они бы не шагали под руку вдвоем. Снова вместе.
— Значит всего-то игра Тени. — она покачала головой, прикрывая глаза. Источник давал ответы на слишком многие вопросы, которым следовало бы оставаться безответными… но один вопрос, терзавший ее с самого начала оставался без ответа. С найденной записки.
ФенʼХарел остановился около огромной, просто громадной золоченой двери, изрезанной ветвистыми узорами, похожими на огромные рога. Отступник кивнул, протягивая руку к створке, как бы приглашая ее самостоятельно все сделать. Она отпустила его ладонь, позволяя своей магии, словно воде, заструиться по предплечью ее левой руки. Волна энергии прокатилась вперед и вот уже должна была бы срикошетить назад от не выпускавшего ее святилища, но лишь задрожав на миг, пошла дальше, распахивая створки со скрежетом и треском. Они поддались так легко, будто их вообще ничего не держало. В лицо ринулись потоки свежего воздуха, заставляя долийку прерывисто задышать, с грустью смотря на открывшийся вид.
Роскошный сад, заросший, но от этого кажущийся не менее дивным и даже чарующим. Девушка вздрогнула, поворачиваясь к Ужасному Волку. Он стоял с нежной улыбкой, сведя руки за спиной. Он смотрел на нее, в ожидании ее ответа.
— Признайся… — она опустила глаза в пол, потирая запястье левой руки. — Это ты написал то заклинание? Записку, которую я прочла. — эльф свел вмести точеные брови, едва заметно ухмыляясь. Его это забавило гораздо больше, чем потерявшегося призрака прежней леди Инквизитора, в сомненьях и смятении стоя перед смеющимся над ней богом. А он лишь коснулся пальцами ее подбородка, ведя по шее, отодвигая волосы и останавливаясь на затылке, горячо, но в тоже время, будто к листьям Арборского благословления, поцеловал ее, покусывая нижнюю губу и затем отстранился, все еще держа ее, прислоняясь лбом к лбу долийки, которая только и могла что стоять, задерживая дыхание, сбиваясь на каждой безысходной попытке сказать ему хоть что-то.
— Не было заклинания. Не было привязки. — он улыбался, видимо ощущал то, что его сейчас оттолкнут. Ему снова придется почувствовать, кажется притупленную теперь боль. Вернутся из прекрасных мечт о втором пришествии Арлатана и их прекрасном будущем… — Я лишь пытался не отпускать тебя.
Она хотела бы что-то сказать, может быть сорваться, дать своему дракону зарычать, испепеляя все молниями. Но не могла, потому что перед ней стоял он, дыша с ней одним воздухом, пропитанным прохладой и тайной древнего храма, в котором она стала пленницей собственного сознания. Теперь переосознать приходится все, все ночи, проведенные в клетке без стен, которые она сама воздвигла под предлогом собственной несуществующий ненависти.
— Ужасный Волк меня снова обманул. — ее уголки губ разрезали тонкие морщинки, которые можно было бы назвать улыбкой, если бы она не закрыла полные растерянности глаза, опуская руки на грудь Соласа. Он даже вздрогнул от ее касания, но не показал своего удивления, утопив его в ее запахе, который даже сквозь завесу ощущался нотками леса и дождя.
— Такой уж я, lethallin. — большим пальцем он выводил невиданный узор за ее ухом, все еще стоя рядом с ней. — Тебе пора. — он было собирался отойти, когда почувствовал сжатые ладони на груди, удерживающие его за рубашку.
А затем он услышал один вздох, лишь отдаленно похожий на всхлип, постаравшись поймать взгляд серых глаз, иногда так похожих на грозовые тучи и она растаяла в его руках сладостным видением, будто он и вовсе не видел ее. Но он видел, хватаясь за те остатки запахов, отблесков и теней, не дававших одинокому богу сойти с ума, как не давали эти встречи ей.
***
Ночь на окраине Брессилианского леса, граничившего с Дикими Землями Коркари, напоминала зарисовки из альбомов Орлесианских аристократок, чьи родители устали уделять время музыке и решили увидеть необходимость в занятиях другими видами высокого искусства.
Струйки зеленовато-голубого тумана скользящие между узловатыми безрадостными деревьями, граничили с зелеными, сочными листьями векового леса, хранящего больше тайн, чем можно было подумать. Безлунная ночь, проливавшая свет лишь миллиардами крошечных звезд, напоминавших россыпь росы на траве, когда просыпаешься на Священной равнине в Долах. И вокруг нет ни души. Даже птицы глухо молчат, выжидающе слушая чистейшую мелодию пустоты, переполненную звуками спокойствия и постоянства. Но не было в этих глухих лесах ничего постоянного. Кланы сменяли кланы, листья сменяли листья, а ведьмы сменяли свой тихий пост, приравниваясь к одной, великой Флемет.
И они вдвоем, мрачные часовые в бескрайней тишине.
Джей сидела над книгой, найденной ей и Оул в развалинах встретившихся им на пути. Страницы пожелтели, разбухли…, но прикасаться к истории… быть историей. А Оул заснула, младенческим чувственным сном, заставляя Первую подавлять порывы укрыть спящее чудо всяческими шкурами. Но ночь не ждет. Солас не ждет.
Сегодня она поставит все точки, оборвет все начатое окончательно, уходя в закат империи людей под руку с эльфами. И никто не посмеет судить второго эльфа-мага, ставшего Инквизитором.
Долийка бросила очередной заботливый взгляд на мирно сопящее существо, ставшее ей, почти младшей сестрой за этот долгий месяц. Она ловко извлекла из книги три листка, исписанных ею, и положила один рядом с посохом эльфийки. Она надеялась вернуться к утру, но планы могут измениться. Взгляды могут измениться.
Ее рука прошлась в воздухе, проверяя завесным светом письмен на руке, дрожащее полотно защитного барьера. Он зашелся легкой рябью, приветственно отзываясь на сотворившую его магессу. Джей встала, отряхнув затекшие ноги, и потянулась, вдыхая призрачную атмосферу этого места. Она по-своему влияла на каждое существо, до ужаса пугая или, как было в ее случае, воодушевляя.