Гурген Арзуманов — он получил ранение в голову и отказался отправиться на медпункт — бежал за теми, кто не устоял перед психической атакой. Тыча бегущим револьвером в грудь, Арзуманов ругался, стыдил, приказывал.
Коноводы подали лошадей. Пришедшие в себя конники вскакивали в седла, и гвардии лейтенант Арзуманов скомандовал:
— Строй фронт! В атаку на врага, за мной!
Растянувшись в цепь, сотня быстро нагнала своих, обошла танки и, орудуя клинками, добивала врагов.
У самой Куликовки конная цепь и ряды наступавших попали под плотный автоматно-пулеметный и минометный огонь.
— Вперед! Вперед! Разбить врага! — прокричал Арзуманов.
Таган видел, как Лента припала на переднюю ногу.
Арзуманов спрыгнул на землю, выхватил револьвер, что-то еще крикнул и перегнулся пополам. Он сделал несколько шагов в сторону врага и, ткнувшись лицом в землю, затих.
Лента запрыгала к нему на трех ногах, держа подбитую на весу. «Перелом», — подумал Таган. И в тот же миг увидел, как рядом с Лентой разорвалась мина. Кобыла взмыла на дыбы, и снаряд из пушки укрывшегося за плетнем «фердинанда» разорвал лошадь. Таган зажмурил глаза и повалился на колени. А кругом уже окапывались свои. По цепочке передали приказ занять оборону.
С губ Тагана срывались проклятья. Он заметил чуть впереди и правее овражек и побежал вперед. Расчет потянулся за командиром. «Максим» тащили Ораз и второй подносчик Фесенков. Пули свистели у них над головами.
Глава III. ГОСПИТАЛЬ
Бой тридцатьчетверок с «тиграми» и укрытыми в окрестностях Куликовки «фердинандами» был неравным, и наши танки отступили. Гитлеровцы пошли в контратаку.
Сержант Байрамдурдыев под огнем противника готовил боевую позицию для своего «максима». Он поднялся, чтобы срыть мешавший слой дерна, и упал на спину. Боли он не ощутил — просто подкосилась нога. Хотел встать на колено. Не смог. Ораз пополз было к нему, но, услышав совсем рядом немецкую речь, возвратился к боевому месту.
Стало холодно, и почему-то неимоверно заломило зубы. Через силу Таган перевернулся, пополз к своему карабину, который лежал у вербы, схватил его и начал стрелять.
В траншее появился Самсонов с коробками патронов и свалился в полном изнеможении. Синие губы его что-то беззвучно шептали. По большому лбу струился пот, в лице не было ни кровинки. Ораз поспешно заправил ленту, и «максим» заработал.
Галифе Тагана, сапог, земля вокруг были мокрыми от крови. В ноге и особенно в паху, где вышла пуля, появилась резкая, колющая боль. Но Таган стрелял, пока в подсумке не осталось снаряженных обойм.
Рядом прогромыхал краснозвездный танк. Крышка люка откинулась, из него показался командир. Он размахивал пистолетом. Танк пронесся вперед и вдруг завертелся на месте, задымил. Из машины выскочили люди. Пригибаясь, они отбежали в сторону и залегли. Тут же прозвучал взрыв, и кусок брони срезал верхушку вербы, под которой лежал Таган. Он закрыл рукой глаза, к горлу подступила тошнота.
Когда Таган очнулся, он снял ремень и хотел затянуть бедро выше раны, но не было сил. А вокруг вот уже двенадцать часов лютовал бой. У самого лица Таган заметил в зеленой траве крепкий красноголовый гриб. Сержант видел гриб впервые в жизни и не знал, что это сладкий подосиновик. Он смотрел на него, на муравья, ползущего по шляпке, на травинки рядом, снова на гриб, пока тот не расплылся в бесформенное оранжевое пятно и сознание снова не оставило Тагана.
Он не пришел в себя и тогда, когда в окопе пулеметчиков появилась санинструктор — крохотная Миccaмара Нургазизова, которую в полку звали просто Тамарой. Она прощупала у сержанта пульс, развернула на земле плащ-палатку, перевалила на нее Байрамдурдыева и потащила к лесу. На полпути ей встретился санинструктор Немкин.
— Зачем тащишь, Тамара? Он же готов. Скоро бой кончится, подберем.
— Нет, Петя, он жив. Много крови потерял.
— Разрывной, через бедро навылет, — осмотрев рану, сказал Немкин. — Надо жгут наложить.
— Попробуй, а я отдохну. — Тамара тяжело дышала.
Наложив жгут, Немкин предложил:
— Давай помогу. Его побыстрее на стол надо бы.
Вдвоем дело пошло споро. У кромки леса они нашли подводу и положили на нее раненых. Петр сказал:
— Тамара, доставь сама, потом вернешься. — Взглянул еще раз на белое лицо Тагана, сорвал ветку пламенного бересклета, положил на грудь сержанта и, махнув рукой, побежал к окопам.
Медпункт полка находился возле одного из домов ближайшей деревни — Михайловки. Подводу встретил гвардии капитан медицинской службы Анатолий Кравченко.