– Открой, – сказала она. – Ты с кем там разговариваешь?
Катя помолчала и ответила, глядя на дверь:
– С собой… А что, нельзя? Я вам и здесь мешаю?
– Да, мешаешь, – повелительно сказала Зина. – Открой-ка, поговорим!
– Не хочу.
– А ты через не хочу. Мне тоже небось не очень нужно. Но я же пришла… Сама… – Катя молчала. – Открывай давай. Дело есть.
Катя показала Костику на окошко, и он понял. Быстро подцепился и через несколько секунд его не было видно. Катя посмотрела ему вслед, поправила волосы и платье на себе, потом подошла и с неохотой отодвинула задвижку. Зина стояла на пороге, щурясь и пытаясь разглядеть внутренность подвала. Может, она что-то заподозрила.
– Чего залезла-то? – спросила миролюбивей. – Хочешь доказать Чемоданчику, какая я злая… Несправедливая… Вот, мол, смотрите, люди добрые, Зина уже и не сажает, так я сама… Разнесчастная… Сама сюда лезу…
И тут она всхлипнула.
– Ну, теть… Зин… – попросила Катя, совсем не зная, как теперь вести с ней себя. Со злой – знала, а с доброй – нет. Ведь и правда же, не сажала ее Зина, и значит, не была виновата ни в чем. – Я, наверное, глупая… Я сейчас поняла… Но я же хотела как лучше… И тебе и мне…
И тоже всхлипнула. Так они стояли на пороге погреба, уткнувшись друг другу в плечо, и ревели, а почему ревели, спроси, и сами не смогли бы объяснить.
– Одному Чемоданчику лучше! – сказала, сморкаясь, Зина. – А мне-то чем? Я ведь не чужая… Только я жить не умею… Когда твоя мать умерла, я пошла в буфет, думала, хоть при продуктах будем… А когда обокрали, я и испугалась: посадят, а выйду из тюрьмы совсем старухой… Кому буду нужна? Ну и… – Хотела произнести слово «запродалась», но махнула рукой. И так было понятно.
А Катя терпеливо стала утешать Зину и говорила:
– Зин, ты не думай… Я все сделаю… Я же понимаю…
– Если бы! – сказала, глубоко вздохнув, Зина и вытерла передником лицо. Была она в фартуке, видно, что-то наверху готовила. – Это я, Катя, все сделаю. Я оформила документы на Толика… На дом, на наш… Но я не отдала! – И со страхом ждала Катиного ответа. Вот уж очевидный факт – дура девка, а за советом к ней прибежала, а не к кому-нибудь. Верила, значит?!
И Катя миролюбиво ответила:
– Вот и хорошо. Хорошо, Зина. И отдай! Отдай ему!
– Думаешь, не обманет? – испуганно спросила Зина.
– Он же тебя любит.
– Правда?
– Ну конечно, – Катя была убеждена в том, что сейчас говорила. И еще она знала, что Зине надо говорить о любви Толика. Она, Зина, верила в это. Другого у нее не было, зачем бы ее разубеждать!
Зина огляделась, глаза-то попривыкли, почему-то взглянула на окошечко, куда недавно скрылся Костик, осмотрела с ног до головы племянницу.
– Ты вот что… Отряхнись и выходи. Чемоданчик ходил к дядьке твоему… К Букате… Сердитый вернулся… Тебя спросил, а я возьми и соври, мол, к соседям побежала… А он вдруг и закричит: «Это у нее там хахали! Хахали! Я все знаю!» А что он может знать! Дурак!
Тут она насторожилась, потому что послышался ей голос Василь Василича.
– Бегу! А ты приходи! Только почисться, а то вся в пыли… Фу!
И Зина ушла. Тут же всунулся в окошко Костик, что-то протягивал, держа на ладони.
– Тебе, – сказал он и подул, как дуют обычно на птенцов. И тут она увидела, что это крошечный желтый одуванчик.
– Одуванчик? Первый? – она приняла на свою ладонь и погладила как живого. – Спасибо… – тихо сказала она. – Первые цветы в моей жизни… Я знала, что дарят… Но я не знала, что мне… Что я… Что я имею право, вот так… Получать… – и запутавшись, она чмокнула Костю в щеку.
Он тоже попытался ее поцеловать, но она отстранилась.
– Не надо, – попросила.
В это время голос Зины со двора, видно, второй раз спускаться было лень, окликнул Катю, скоро ли она собирается выходить… Чемоданчик лютует…
– Вот. Слышал? – спросила она шепотом Костика.
– Не пущу, – отвечал он.
– Ну, что ты…
– Ты меня знаешь, – предупредил он. – Я же сказал: не пущу!
Катя оглянулась на дверь, подошла и заперла ее. Потом вернулась к Костику и взяла его лицо руками. Гладила и повторяла:
– Ты же самый хороший… Ты самый любимый… Мой… Только не надо меня держать… Я должна идти.
Он поддался ее ласкам, но повторил:
– Не могу отпустить! Не могу!
– Тогда еще хуже будет… Милый!
– Катерина! – крикнула Гвоздева и постучала в дверь. – Иди скорей, там еще дядя пришел… Скандал!
Катя схватилась за голову и засуетилась, уже не видя Костика.
– Ой, одно к одному… Одна беда не ходит… Другую тащит… Сто лет он не заходил, и в такой-то день…