— Не!.. — испуганно вытаращился Кучеренко. — Не было возни!
— Заранее, — негромко сказал я. — Заранее эту дыру проделали…
— Точно, — кивнул Зинкевич. — Похоже на то. Но когда? И как⁈ По идее тут все перекрыто…
— Ну дак, — с философским вздохом произнес знакомый сибирский говорок. — Идея-то она идеей, а жизнь жизнью…
— Маркелов, не умничай, — велел Грищук. — А как они здесь друг у друга пост принимали⁈ Не видели, что ли, ротозеи?.. Кучеренко!
Тот подавленно молчал. Сказать было нечего.
Пока эти дебаты шли, наш помкомвзвода водил туда-сюда лучом фонаря. И тут…
— Стой! — вскрикнул я, схватив сержанта за руку.
— Что? — почему-то шепотом спросил он.
А я сам толком еще не знал — что. Просто в луч попало нечто, лежащее на земле. Какая-то тряпка, что ли.
Без раздумий я бросился вперед. Гром тоже. Мне пришлось раздвинуть дыру, чтобы он смог пробраться в нее, а я проник следом, чуть не зацепившись ремнем АКМ. Но ничего, все обошлось. Услышал, как за мною запыхтели, закарабкались остальные.
Тряпка оказалась рабочей рукавицей. Наполовину брезентовой, наполовину тканевой. Я поднял ее, осмотрел в свете фонаря.
— Новая, — вынес вердикт. — Новее не бывает!
— Значит, его, — озвучил Гена то, о чем я успел влет подумать.
— Гром, — я поднес рукавицу к носу овчарки. — След! Ищи!
Гром навострил уши, смешно задвигал носом, внюхиваясь. А вообще он напрягся, во всем его облике проявился азарт. Обнюхав перчатку, он пригнул голову, поводил ею из стороны в сторону… Замер.
— След! — нетерпеливо повторил я.
Гром вроде бы как-то неуверенно шагнул вперед… но вот резко подался вперед и тут же оглянулся на меня.
— Ищи! — велел я.
И Гром рванул вперед.
Мы неслись по лесу, по его незнакомым тропкам, световое пятно хаотично прыгало — Зинкевич бежал сразу за мной, держа фонарь. И еще кто-то сзади подсвечивал. Кто-то споткнулся, упал или чуть не упал, матюкнулся. А Грома точно разобрал драйв охотника, некие древние, спящие волчьи гены вдруг проснулись, превратили служебного пса в хищника, он натянул поводок, мешавший бегу, зарычал… И по необъяснимому наитию я понял, что мы вышли на цель.
Я отстегнул поводок:
— Гром! Взять!
Освобожденный от узды, пес одним броском оторвался от нас. Я услыхал его грозный рык из тьмы. И сержант отпустил Рекса. Хищной тенью пес пронесся мимо меня, немного забирая влево.
Собаки в темноте видят нормально. Похуже кошек, но намного лучше нас. Так что для Грома и Рекса никаких проблем в движении не было. Но и мы их не потеряли. Я слышал рычание, старался выдерживать курс по нему, а следом за мной и все прочие — хотя, конечно, и ветви хлестали, и грунт неровный, каждый шаг в неизвестность, ведущая нога натыкалась то на какой-то выступ, то попадала в ямку… Но в целом — вперед, вперед, вперед!
Гром резко взлаял. Ничего дружественного в этом звуке не было, напротив — честная агрессия, «иду на вы». Секунда — он свирепо зарычал, и тут же шум, треск веток и отчаянный вопль:
— Все! Все! Сдаюсь! Уберите собак! Уберите!..
Свирепо загавкал Рекс.
Я чуть не упал, когда моя левая нога попала в невидимую колдобину, но сумел удержать равновесие.
— Гром! Оставь!
Пляшущий луч выхватил из темноты разъяренных Грома и Рекса над мужским телом, лежащим, обхватив голову.
Секунд через пять-десять мы были рядом.
— Гром, оставь! Молодец. Молодец!
Я поощрительно потрепал пса по шее. И слегка пнул лежащего в бедро:
— Подъем!
— Собак уберите, — плаксиво проныл лежащий.
— Вот сука… — запыхавшись проговорил кто-то из бойцов. — А я-то думал… Не, ну как вы его взяли! Лихо!
— Не вы, а мы, — с нажимом скорректировал Грищук.
— Мы, мы, — с юморком произнес Зинкевич.
— И сука — это собачья женщина. И девушка. Так что не надо, — сказал я. — Так! Здесь не плацкарт. И не купе. Вставай давай!
Лежащий зашевелился, обозначая движение вверх, но не встал. Я продублировал:
— Ты что, с первого раза не понимаешь? Мне повторить прикладом по горбу?.. Ну, живее, живее!..
Он осторожно, сутулясь, привстал. Псы заворчали. Задержанный вздрогнул.
Это был мужичонка неопределенных лет, самого обычного простецкого вида, в какой-то темной робе, что ли.
— Ты кто, жопа? — сердито рявкнул Грищук. — Имя⁈
— Это… Это мое имя?
— Свое я сам знаю! Ну, быстро!
— Ни… Николай.
— Фамилия, мать твою!
— Шубин. Николай Шубин…
— Зачем проник в часть? Ну! — я обозначил недвусмысленное движение прикладом вниз, в область ширинки черных штанов.
Задержанный вздрогнул, руками невольно прикрыл пах.