Сведения о Советском Союзе доходили в школу и другими путями.
Однажды, ноябрьским утром, Стурза ворвался в дормитор, размахивая листовкой.
— Притворяетесь, что спите! — рычал он, сдергивая с учеников рваные одеяла. — Строите из себя невинных? А это что?..
Ученики, ошеломленные, вскакивали, ежась спросонья от холода и прижимаясь друг к другу.
— „Пролетарии всех стран, соединяйтесь!“ — с пеной у рта выкрикнул надзиратель. — Ну, вы только подумайте! „К трудящейся молодежи города и села. Товарищи! Исполняется двадцать один год Великой Октябрьской социалистической революции…“ — Здесь голос его сорвался. Стурза угрожающе оглядел учеников и, размахивая листовкой, побежал в следующую комнату.
После его ухода парни стали протирать глаза.
— А что там дальше написано? — спросил вдруг кто-то.
Ребята начали одеваться с лихорадочной быстротой.
Спустя несколько секунд они гурьбой выскочили из спальни.
Листовки были повсюду. В умывальной, в подвале, где помещалась столовая, в классе и, по словам дяди Степы, даже на дверях канцелярии. Мастерские ночью были заперты, но и там на верстаках были найдены листовки, по-видимому брошенные через разбитые стекла окон.
В то утро щи были поданы с большим опозданием. В темноте подвала Стурза то и дело чиркал спичками, тревожно разглядывая учеников.
— Руки! — кричал он. — Покажи руки!
Но в руках у ребят ничего не было. Содержание листовок ученики знали уже наизусть и вызывающе улыбались надзирателю прямо в лицо.
„Да! — говорили их улыбки. — Областной комитет коммунистической молодежи Бессарабии призывает нас, учеников, на борьбу против побоев, гнета эксплуататоров и насильственной военизации. А ты топорище[5], предатель проклятый! Подожди, придет управа и на тебя!“
Несмотря на то, что листовки, по всей видимости, распространял кто-то свой, розыски не дали никаких результатов. Три воскресенья ученики сидели взаперти, без права выхода в город, на казарменном режиме. Им было запрещено даже приближаться к воротам. Но они принимали все это безропотно: „По крайней мере, знаем за что“. Хотя об авторе листовок и о том, каким образом они здесь очутились, никто ничего не знал…
И вот сейчас Фретич и Даруца идут на свидание с людьми, руки которых разбросали не одну сотню таких листовок. Они познакомятся с теми, о чьей дерзкой смелости шепотом говорилось во тьме дормитора. Они сами, Фретич и Доруца, станут в шеренгу этих стойких борцов. И, быть может, придет время, когда их, как теперь товарища Ваню — легендарного вожака подпольного комсомола, — будет тщетно разыскивать полиция.
А жители рабочих кварталов, улыбаясь, скажут: „Ищут — значит, они на свободе. Вот они какие — наши молодые пролетарии!..“
Кружась одна за другой, лодочки карусели на какой-то миг нависали над толпой и затем опускались. Мимо Доруцы и Фретича прошел парень с веточкой сирени за лентой шляпы. Он с увлечением играл на дрымбе[6], по-видимому испытывая только что купленный инструмент. В многоголосом шуме гулянья преобладал, как и раньше, глухой бой барабана. Из цирка, не переставая, доносились выкрики Нае Галацяну: „Получеловек-полурыба!“
— Сыграем, господа! Сыграем! — вторил ему тип с игральными картами, зазывая окружающих угадать, где красная, где черная, и „спокойненько забрать денежки, приготовленные на столе“.
Другой мошенник, искусно подбрасывая вверх монету, бесстрастно выкрикивал:
— „Орел“ выигрывает, „решка“ проигрывает!
Вокруг него, привлеченные искушениями игры, теснились деревенские парни и бледные оборванные ребятишки.
— А ты в детстве играл когда-нибудь на деньги? — спросил вдруг Доруца фретича, задумчиво глядя на детей.
— Нет. В детстве у меня никогда не было денег, — с горьким достоинством ответил Фретич. — Я рос в приюте.
Доруца дружески взял его за руку.
— А я однажды играл, — сказал он, сдвигая брови. — Мне было тогда восемь лет, и в наш городок приехал балаган, вот как этот. Играли тоже на деньги. Мама оставила мне три лея на керосин: отец лежал больной, и нужно было, чтобы всю ночь горела лампа. Я пошел за керосином. И вот как эти ребята, увязался за таким же жуликом. Не выдержал, клюнул на приманку — поставил один лей. А сам думаю: „Вот выиграю, мама вечером придет с работы и вместо полбутылки найдет полную бутыль керосина. А если проиграю, куплю немного меньше керосина“. И я выиграл. Потом снова выиграл.
5
В Молдавии "топорищем" называют предателя. Взято это из народной басни. "Деревья испугались, увидев дровосека с топором в руках. "Успокойтесь, — сказал им старый дуб. — Ничего он не сможет сделать своим топором, если никто из нас не согласится стать топорищем". И вот одно паршивенькое деревцо согласилось стать ручкой для топора дровосека. С тех пор началась гибель лесов".