Каждый день уроки ножей на протяжении всей жизни.
- Ты хочешь, Джейн, чтобы я, боевой командир, поверил в то, что ты рассчитала полет кинжала так, что учла направление ветра, движения Заточки, плотность яблока в его зубах и совершила бросок, который задумала?
- Дон сержант, здесь нет ничего сложного, - я пожала плечами. - Почему вы мне не верите.
Это бросок ниже среднего уровня.
А мы еще умеем - и среднего, и выше среднего, и высочайшего уровня.
- Покажите? - по тону сержанта я поняла - не верит мне командир.
Со стороны Бонни раздался восхищённый визг.
Заточка небрежно бросил к ее ногам белые лакированные украденные ее ботинки.
Бонни подхватила их, прижала к груди, ласкала, а затем натянула и крепко-крепко завязала шнурки, чтобы ботинки не убежали.
- Теперь мы покажем, дон командир.
- Кто покажет?
- Мы покажем, герр сержант.
- Кто это мы?
- Я и Бонни - это мы.
- Ну и что вы?
- Покажем, как вы просили.
- Что покажите?
- То, что вы хотели.
- А что я хотел?
- Чтобы мы показали.
- У вас и так все видно, Джейн, вы же голые.
- Да, мы голые, но наша обнаженка с показом никак не связана.
- Что же еще можете показать, кроме себя?
- Покажем... - я поняла, что командира начало водить по кругу.
Они всегда по утрам тормозят мозгами и убивают?
Или только сегодня - особенный день?
- Вспомнил, - сержант Брамс вышел из спячки. - Покажите, если не шутка, что умеете с ножами.
- Средний уровень вас устроит, герр сержант?
- Если точно попала кинжалом в яблоко с тридцати метров и не ранила бойца, ты называешь ниже среднего, то средний меня удовлетворит.
- Бонни, - я махнула рукой сияющей подруге.
Еще бы - любимые ботиночки ласкали ее ножки. - Дон командир желает, чтобы мы показали любовную связку. - Я расслабила тело.
После моего слова "связку" мелькнула молния от Бонни.
Навстречу молнии Бонни из моих рук вылетела другая молния.
На половине пути между нами молнии столкнулись.
Нежно звякнул металл о металл.
Два кинжала - мой и Бонни - рядом воткнулись в землю.
- Впечатляет, - сержант Брамс произнес после минуты общего молчания. - А, если бы вы промахнулись, и кинжалы ваши не встретились бы в воздухе?
- Тогда бы они вонзились - кинжал Бонни в меня, а мой кинжал - попал бы в Бонни. - Я рассмеялась. - Герр командир, но мы никогда не промахиваемся.
Мы же с Натуры!
- Вы, обе, с Натуры, - сержант Брамс направился в казарму, - за мной на завтрак.
Остальные - тоже! - На этом странное утро исчерпало лимит особенных странностей.
Но не до конца...
За столом царило вчерашнее оживление: мило болтали обо всем.
И о дочери туземного вождя, и обо мне и Заточке, даже временная потеря ботинок Бонни вызвала у нее улыбку.
- Не рассчитал я удар и проломил туземке череп, - Дембель выглядел расстроенным. - Жаль, а то у меня были на нее другие планы. - Дембель продолжил под обще одобрительное ржание.
Меня и Бонни воспринимали, как своих в доску, поэтому мы ржали вместе со всеми.
- Я думала, что мои ботинки сами ушли, - Бонни нарочно сморозила глупость, чтобы повеселить всех.
На завтрак я и Бонни, как и на ужин, напирали на зелень, фрукты, овощи и ягоды.
Либо запасы в казарме великие, либо все растет под рукой.
Надо только утром, когда у лесных чудовищ пересменка, сходить и нарвать свеженького.
Что-то все же меня тревожило во время завтрака:
- А где Крупп? - я посмотрела на Гансовского, который должен был дежурить ночью вместе с Круппом.
- Наверно, на поляне своей, - Заточка, словно мы и не враждовали, подложил на мое блюдо ягод, похожих на черешню. - Он же ботаник, цветочки собирает.
- Он настоящий хитрец, Крупп, - Гансовский поддакнул.
Я отметила, что сержант Брамс даже не выяснял - дежурили ли Гансовский и Крупп вместе ночью.
По теории командира - мы - единый организм.
И наказывать Круппа, если он убежал с дежурства, нельзя.
Как и наказывать других бойцов за проступки, например, за убийство дочери туземного вождя.