Если же и предупредительный выстрел не облагоразумит нарушителя, то часовой делает последнее предупреждение словами "Стой. Стреляю" и имеет право стрелять на поражение - тогда, и только тогда, а не до предупреждений.
- Обалдеть, - Бонни захлопала в ладоши.
Она аплодирует смекалке жухрая, который наизусть знал уставы караульной и конвойной служб, или восторгается знаниям конвоиров?
- Но за это время, пока конвойные кричали, шпион убежал, - я, наверно, выдала не то, что нужно, потому что военный майор профессор Дэвидсон и пилот Лавуазье подошли ко мне с двух сторон.
Пилот приложил ладонь к моему лбу, проверял - не началась ли у меня горячка, и не в бреду ли я?
Профессор Дэвидсон опустил мне руку на левую грудь, считал удары сердца.
- В армии важно не то, что сделал, а как подошел к делу, - профессор военный тяжело вздохнул. - Либо грудь ему моя над сердцем не пришлась по душе, либо очень пришлась. - Если бы конвойные нарушили два Устава, то их бы судили за измену.
В армии на первом месте - дисциплина, а кто не соблюдает дисциплину - тот враг Империи.
Побег шпиона - пустяки, по сравнению с наказанием за несоблюдение Устава.
- Представь, девочка, - пилот покачал головой, словно она у него на пружинке, - что если бы вместо шпиона жухрая конвойные вели бы пьяного имперского офицера. Нашего?
Офицер сорвался и побежал бы в ближайшие кустики справить нужду.
Конвойные хладнокровно застрелят бы его, без "Стой. Кто идет?", без "Стой. Стрелять буду", без "Стой. Стреляю".
Мне даже страшно подумать об этой фантазии. - Пилот Лавуазье нашел, наконец, ключ от входной двери во фрегат.
Дверь со скрипом несмазанных петель отошла в сторону. - Улетаем, девочки.
Места здесь тихие, ловить здесь нечего.
Сейчас на космодроме начнется кошмар.
Я не хочу попасть под раздачу и под допрос людей в черном: где был? что делал? почему не отреагировал соответственно на побег жухрая?
Мне это надо?
Я и так сегодня две ходки сделал в Южные Галактики. - Пилот дождался, пока я и Бонни вбежим во фрегат, и подтянул приставную лесенку.
- Ого! Во всем фрегате только мы одни! - Я восторженно осматривала огромное пространство. - Как мило! Пальмы в кадушках и обезьянки в клетках.
- Девочки, давайте, вы ничего не видели: ни пальм, ни обезьянок, а я сделаю вид, что все хорошо, - Лавуазье не обрадовался моему восторгу.
Он вел нас за собой по узкому извилистому проходу между пальм, клеток и нагромождения ящиков.
- Пилот подрабатывает контрабандистом, - Бонни чуть слышно шептала мне на ушко. - Военные фрегаты не досматриваются таможней и пограничниками, поэтому военные пилоты перевозят запрещенные грузы для своих начальников. - Версия Бонни объяснила мне и обезьянок и пальмы и недовольный вид пилота.
Мы прошли в рубку управления.
Пилот занял свое место у штурвала, а мы скромно сели в два кресла рядом с Лавуазье.
- Девочки, пристегните ремни, взлетаем, - хорошее настроение вернулось к пилоту.
Он потянул красный, с облупившейся краской, рычаг на себя.
- Господин военный пилот Лавуазье, - я вспомнила уроки наставницы по информатике Генриетты в гимназии - "Самое ценное - информация. Кто владеет информацией, тот получает все".
Пришло время накапливать информацию об армию, в которой я и Бонни уже успешно служим. - Трудно работать военным пилотом?
- Девочка, работать всегда трудно, - усы пилота воинственно поднялись.
Я поняла, что мой вопрос понравился пилоту. - Но я доволен.
Сам себе хозяин и господин.
Никто не орет мне на ухо:
"Лавуазье, копай траншею от забора до заката".
Я выполняю поручения начальства - секретные и деликатные.
Например, вас сейчас доставляю на платформу.
До вас отвозил тайную любовницу адмирала Нельсона в роддом на Кассиопее.
Если бы любовница генерала родила здесь, то поползли бы слухи, порочащие Нельсона.
А на Кассиопее - все можно за деньги, даже скрыть преступление.
Жена у адмирала суровая, сама - адмирал в юбке, задушила бы мужа за измену. - Пилот Лавуазье выводил двигатель в режим двойного форсажа.
Военный фрегат задрожал от перегрузок, но держал себя стойко.
Все-таки военная техника намного надёжнее, чем обычные пассажирские фрегаты. - Бывают и психов перевожу.
- Психов? - я и Бонни спросили одновременно.