Я расслабилась и получала удовольствие.
В атмосфере Планеты защитные коконы сразу рассосались.
Я и Бонни спускались на расстоянии двадцати метров друг от дружки.
Упали на прекрасный пляж у реки.
Парашюты самоликвидировались, от них остались горстки сизого пепла, который тут же развеялся по ветру.
- Армейская предусмотрительность, - я произнесла с удовольствием, словно сама изобрела замечательные парашюты. - Чтобы наши технологии не достались врагу, они самоуничтожаются. - Настроение у меня было выше черты, которая называется - радость.
Безмерное счастье охватило меня коконом, как только что держал кокон аварийного парашюта.
Мелкий золотой песок манил нас загорать.
Обезьянка первая поднялась на кривые лапки.
Лапки кривые у нее, а у нас ножки прямые.
Из милой и очаровательной няшки обезьянка превратилась в жестокого хищника.
Она напала на Бонни и укусила ее за палец.
Затем животное захотело повторить процедуру со мной.
- Ты уже меня укусила в космолете, - я погрозила обезьянке камнем.
Обезьяна не обрадовалась неласковому приему с моей стороны.
Она била лапами в свою грудь с красной шерстью, омерзительно верещала, вращала налитыми кровью глазами и прыгала, как сумасшедшая.
После представления обезьяна по-хозяйски сплюнула под лапы и скрылась в густой зелени джунглей.
- Красота вокруг, - Бонни с восхищением разглядывала на буйную зелень.
Мою подружку даже не огорчил уход обезьянки и укушенный палец. - Джейн, у нас каникулы.
- Главное добраться за время каникул до маяка на этой Планете, - я вспомнила слова пилота о маяке.
- Искупаемся сначала? - Бонни спросила, но уже развязывала шнурки на щегольских ботинках.
- Никто нам не запрещает освежиться, - я завизжала от восторга.
Сначала мы побегали, играли в догонялки на пляже.
Затем ринулись с брызгами в теплую речку.
Плескались, дурачились, играли, ныряли.
- Бонни, наверно, на этой Планете благодатный климат, потому что у меня груди потяжелели, - я обнаружила приятную тяжесть в грудях.
- У меня не только груди, но и попка наливается тяжестью, - Бонни засмеялась и подпрыгнула.
- Бонни, на берег, - я завизжала, как резаная, но резаная и была.
Мой визг слился с истошным душераздирающим воплем подруги.
Мы вылетели из воды, упали на песок, и начали с воем кататься, как блохастые собаки.
Наши тела покрыты извивающимися белыми кровососами, пиявками.
Мы их сдирали, но с трудом.
Пиявки не только с присосками, но и с зубами.
Белые их тела наливались нашей красной кровью.
- Горячим песочком их, горячим песочком, - Бонни вопила.
Но через несколько секунд мы поняли, что воплями пиявок не испугаем.
Не из пугливых нам попались пиявки.
Или мы, пугливые, им попались?
Через три минуты мы освободились от нежданных паразитов.
Из многочисленных ранок на наших телах медленно, по капле вытекала кровь.
- Пиявки полезные, - Бонни вспомнила урок биологии в гимназии.
Она взглядом провожала пиявок, которые выпустили ножки и сытые спокойно по раскалённому песку возвращались в реку. - Они понижают давление и обновляют нашу кровь.
- Давление у меня ниже подошвы, - я присела, потому что голова кружится. - Мы потеряли гору крови.
- Море.
- Что море?
- Море крови.
- Почему море крови?
- Ты, Джейн, сказала, что мы потеряли гору крови, а нужно говорить - море крови.
- Где потеряли?
- В пиявках.
- Что в пиявках?
- В пиявках осталась наша кровь.
- Мы теперь с пиявками сестры по крови?
- Сестры.
- Сестры?
- Да, сестры, а не братья.
- Хорошо, что мы не превратились в братьев.
- Братья.
- Что братья.
- Идут.
- Идут братья?
- Одни смотрят, другие идут.
- Идут туда, куда смотрят?