А нужна я была вождю, чтобы отслеживала сделки с сырьем, которое мы выращиваем и продаем для производства наркотиков.
А также я вела бухгалтерию на компьютере, нашу внутреннюю бухгалтерию.
Для всего мира мы оставались и остаемся дикарями, которые не умеют считать.
Бабушка мечтала, чтобы я улетела далеко далеко от Эвкалипта и вышла замуж за олигарха.
- Ничего нового о желаниях бабушек - выдать замуж за олигарха - мы не узнали, - Бонни пробормотала.
- Зато узнали, что туземцы маскируются под дурачков, потому что вам так выгодно.
- Именно так, - Жармионе не обиделась, что я сравнила их с дурачками.
- Почему же ты не убежала раньше, Жармионе, когда к вам прилетали космоконтрабандисты? - Бонни недоумевала.
- Ха, за нами следят так, что носа из джунглей не высунешь, - Жармионе ответила со злостью. - Во-первых, контрабандистам невыгодно, чтобы кто-то сбежал из джунглей в большой мир Империи.
Мы же - дешевая рабочая сила на плантациях, к тому же, слишком много знаем об обороте наркотиков с Эвкалипта.
Во-вторых, мы все - собственность племени, собственность вождя.
Вождь на то и вождь, чтобы сторожил своих рабов.
- Понятно, Жармионе, - я почувствовала, что туземка, хотя и негодует, но снова вжимается в меня попкой. - Еще вопрос: почему джунгли не нападают на деревню.
- Джунгли для нас, местных, также опасны, как и для вас, гостей Эвкалипта.
Но в деревне мы в безопасности, потому что джунгли умные, они не дураки.
- Джунгли не дураки? - Бонни зачаровано переспросила.
- Представьте, подружки, - Жармионе назвала нас подружками.
Разве что мы подружки, то по несчастью и по побегу. - Если бы звери, растения и другая жестокость уничтожила бы нашу деревню, то что бы сотворили с джунглями контрабандисты?
Империя отомстила бы джунглям за своих рабов, которые добывали сырье для дорогих наркотиков.
Одной космобомбы достаточно, чтобы вся растительность, и все живое погибло на Эвкалипте.
Поэтому джунгли не лезут в наши дела, мы не лезем в дела джунглей.
Лишь на границе дня и ночи, утром, объявляется временное перемирие.
Мы собираем пищу в джунглях, охотимся, обрабатываем плантации мака, кстати, плантации джунгли тоже не уничтожают, потому что догадываются, что последует наказание.
Как только граница утром исчезает, джунгли проявляют агрессивность.
Но и мы не высовываемся в них.
Так что создается впечатление, что глупые туземцы живут во враждебных джунглях Эвкалипта. - Жармионе закончила подробный рассказ.
- Жармионе, ты убежала с нами...
- Чтобы вы помогли мне выбраться с Эвкалипта, - Жармионе перебила мой вопрос. - Мы должны найти ваш маяк.
Вы отправите сообщение, и заберете меня с собой в большой мир.
- Да? - я протянула, выигрывала время, пока обдумывала ответ. - А что ты собираешься делать в большом мире Империи?
Извини, но я и Бонни, закончили гимназию, я с - отличием, и не смогли поймать свою мечту.
Нас обманули: вместо заявления на поступление в Академию, нам подсунули контракт на работу на урановых рудниках Эль Диабло.
Мы бы на рудниках в самом оптимистическом варианте умерли бы через десять лет.
Потом нас обвинили в убийстве, затем в финансовых махинациях с кебабом, затем...
- Джейн, замолчи, - криком Бонни напомнила, мне что я в слезах выдаю все наши тайны.
- Что молчать? - я обернулась к подружке, хотя ее не видела. - Жармионе нам помогла сбежать, поэтому я в благодарность предостерегаю ее.
Жармионе, несмотря на наш большой Мир, к которому ты устремляешься, ты идешь с нами по одному коридору.
Зачем я таращила глаза в учебники?
Зачем потела от волнения на экзаменах и на контрольных, если оказалась здесь?
Я бы могла просто сидеть в джунглях и нюхать кокосы.
Ты в большом мире, в лучшем случае, устроишься продавщицей в какой-нибудь Имперский гипермаркет.
Будешь жить с подружками в общежитии.
Не накопишь денег, не выйдешь замуж за олигарха, а вернешься потрепанная жизнью, старая, больная, выцветшая, никому не нужная, обратно в свою деревню.
Если, конечно, твоя родня на Эвкалипте примет тебя, беглянку, обратно.
Может быть, лучше для тебя, если ты повернешь обратно, к своей бабушке?
- Я все понимаю, Джейн, спасибо за откровенность, - Жармионе умудрилась пожать в темноте мою руку. - Но у меня есть одна мечта почти несбыточная.