- Что, опять сиськи и волосы? - Бонни разглядывала меня. - Джейн, ты вся светишься.
- От счастья свечусь? - я улыбнулась, но улыбка сразу пропала, когда я заметила, что от Бонни исходит слабое золотое свечение. - Ты тоже, Бонни, светишься.
Это опасно?
- Наверно, от сахара или от сидения в выгребной яме, - Жармионе не отступала от своей теории.
- Светимся и светимся, - Бонни не паниковала от свечения. - Наверно, бактерии из джунглей залезли в нас и светятся.
- Поживем - увидим, - я попыталась спрятать испуг поглубже: - Жармионе веди! - Я оставила вопрос о свечении на потом.
- И кожа у вас стала еще более бархатная у Бонни, и еще более мраморная у тебя, Джейн. - Жармионе с восторгом поглаживала меня и Бонни.
- Ты и без выгребной ямы шелковая, бархатная и почти светишься, по крайней мере, лучишься счастьем, - Бонни поцеловала Жармионе в лобик.
И повторила мой призыв! - Веди!
Мы оказались в джунглях, в самом их сердце.
Вокруг буйно зверела зелень.
Но не нападала на нас.
Оставалось чуть меньше двух часов до окончания перемирия людей с джунглями.
- Туда, - Жармионе топором показала в сторону раскидистого дерева.
- На дерево залезать? - я вздрогнула.
- Нет, я просто направление показала, куда нам нужно к другому племени, - Жармионе легко взмахнула топором.
Как после взлета фрегата, в непроходимых джунглях образовалось углубление.
Бывшая дикарка не обманула - топор в ее руке летал легко, как перышко попугая.
- Жармионе ты там была раньше? - Бонни сорвала душистый плод.
Я сорвала - два.
- Нет, не была, но знаю.
Мы, люди, в джунглях чувствуем друг друга.
К тому же, я кое-что слышала от вождя и других мужчин нашего племени.
- Жармионе, а это можно кушать? - Бонни похлопала по плечу Жармионе и показала на плод.
- В час пересменки джунглей можно есть все, - Жармионе продолжала победное шествие с топором.
Все съедобное.
Но потом превращается в опасно ядовитое.
Если вы собрали фрукты, овощи в нужное время, в пересменку, то они и будут оставаться дальше съедобными, вкусными и не ядовитыми.
Это относится и к мясу, рыбе, и всему остальному.
До и после нельзя, ядовито, а во время - можно.
Кстати, справа заросли зерновых, а слева - кукурузная чаща.
- Бонни живем, - я правильно истолковала слова Жармионе в нашу пользу.
Я и Бонни начали набивать... рюкзак Жармионе вкусностями, благо они росли вокруг в огромным количествах.
Попутно мы надкусывали, кусали, лизали, потому что все сразу не могли съесть, особенно после конфуза с сахаром, а попробовать хотели все!
- Джейн, мы уже напробовались не меньше, чем на три тысячи натуральных долларов, - Бонни произнесла с гордостью, словно мы совершили большую работу.
- Не на три тысячи, а на десять раз по три тысячи, - я почему-то хотела, чтобы мы пробовали очень дорого. - Многие плоды уникальные, растут только на Эвкалипте.
Я уверена, верь мне!
- Я с удовольствием верю тебе, Джейн, - Бонни ответила серьезно. - Ой, чуть косточкой не подавилась. - Подруга выплюнула косточку.
- Угу, - я в этот момент дегустировала крупную ягоду малину... вроде бы малина. - Не верится, что это великолепие через пару часов превратится в ядовитое.
- Но сорванное, так и останется безопасным и вкусным, - Бонни похлопала по раздувшемуся рюкзаку Жармионе. - Жармионе, ты обещала показать травку для удаления волос.
- Пожалуйста, - Жармионе наклонилась, не останавливалась, не переставала топором прокладывать дорогу в джунглях.
Она на ходу, не оборачиваясь, протянула листик Бонни. - Потри там, где не хочешь волосы.
- Всего лишь потереть? - Бонни переспросила с недоверием.
- Потри, потри, - я развеселилась. - Можешь и по два.
- Шутница, Джейн, у тебя тело без волос
Я почувствовала вину за то, что Жармионе безропотно несет на плечах нашу общую еду.
Тем более, что Жармионе еще и топором размахивала, как лазерной указкой.
Но ничем Жармионе не могла помочь, потому что рюкзак считается для нас, с Натуры, одеждой
К счастью для Жармионе, и для облегчения нашей с Бонни совести, буйная растительность скоро сменилась редкими деревцами и кустиками.
Слева показались небольшие скалы, похожие на гнилые зубы великана.