Они жить друг без дружки не могли, как я бы не прожила без Бонни, а она без меня.
Кладовщик старший солдат Кузнецов почти докатил тележки до длинного серого здания с множеством окон.
На окнах стояли прочные железные решетки.
- Тюрьма? - я побледнела. - Не хочу в тюрьму.
- Ваша казарма, - кладовщик наслаждался нашим испугом. - Решетки - против ночных непрошенных визитеров.
- Кого против? - Бонни побледнела.
Она с детства боялась темноты и ночи.
Родители ее нарочно пугали, говорили, что по ночам нельзя вставать с кровати.
Семья авиаконструктора и директора банка не богатая, бедненькая, поэтому еда подсчитывалась.
Родители составляли график, сколько кто съест в день, чтобы протянуть до следующей зарплаты.
Родители считали: если их дочка еще не выросла и не получает зарплату, то ей мало еды положено
Однажды, маленькая голодная Бонни ночью прокралась на кухню и съела кусочек хлеба.
Утром Бонни получила ремня от отца и скандал от матери.
Чтобы обезопасить еду от дочки, родители начали запугивать Бонни, уверяли, что из темноты черти выскакивают по ночам, а сама темнота пожирает маленьких девочек, которые встают из своей кроватки ночью.
Когда нам предоставлялась возможность, Бонни с радостью засыпала вместе со мной.
Она по ночам вздрагивала и прижималась ко мне, обхватывала руками, чтобы я не убежала.
Позже, конечно, наши совместные лежания в кроватке обрели нечто большее, чем просто побег от темноты, но страх перед ночью у моей подружки остался.
- Сирена, - старший солдат Кузнецов не успел сказать, кто приходит из темноты, и против кого поставлены решетки на окнах казармы.
Он вжал голову в плечи и понесся к ангару: либо свое добро защищать, либо защищать себя и добро в надежном укрытии.
- Наверно, у него в ангаре погреб бетонный против военной тревоги, - я высказала свое мнение.
И тут засвистело, загудело, загромыхало.
Небо расцветилось яркими цветами разрывов.
Я и Бонни, не сговариваясь, подхватили с тележек самое ценное - кинжалы и новенькие полусапожки.
Мы вбежали в здание и разревелись.
Натянутые струны волнения из-за понтовских кинжалов лопнули.
Мы спрятали кинжалы в надежных на нас местах, обнялись и рыдали.
- Испугались взрывов?
Не плачьте новобранки, - около нас остановился молоденький солдатик с ведром грязной воды. - Нас часто атакуют, поэтому мы часто отбиваемся.
Война, девочки, война. - Солдатик произнёс важно.
Он не догадывался, что мы рыдаем от радости, полученной от легендарных кинжалов и чудесных красных полусапожек. - Я не боюсь и спокойно выполняю свой долг - мою полы даже под обстрелом.
- Герой, - я ответила, даже смогла скрыть иронию.
Тут как грохнуло, зазвенели осколки выбитых в окнах стекол.
- Ой, - солдат побледнел
От него гадко запахло страхом из штанов.
- Опять обосрался, Крупье? - Два солдата с бластерами оттолкнули полотера и выскочили из казармы.
Вместо них вбежал капрал Брамс.
- Джейн, Бонни, на позицию, - лицо капрала перекошено и покрыто пылью.
Мы не успели на какупю позицию, или в какую позицию, потому что в открытые двери два новобранца вносили носилки.
Что-то прикрыто белой простыней с огромными красными пятнами.
Самое страшное, что пятна продолжали расти, расплывались.
- Либерман, Зазноба, зачем вы его сюда притащили? - Капрал Брамс заорал, как бешеный. - Я же приказал - в госпиталь.
- Лейтенат Шоу переменил приказ, - Зазноба и Либерман дрожали. - Он сказал, что мертвых в госпиталь не носят.
Приказал в казарме тело сгрузить около двери.
- Уже отошел Паганини? - капрал приподнял простыню. - Быстро.
- Паганини убили? - я прошептала, не в силах поверить, что добродушного толстячка, который летел с нами в линкоре и пережил полет, уже нет.
Смерть была нереальная, как в театральной постановке.
Казалось, что после спектакля Паганини встанет с носилок и вместе со всеми актерами раскланяется перед зрителями.
Бонни заплакала еще сильнее.
Либерман и Зазноба шмыгали носами.
- К оружию, - капрал Брамс пинками выгнал Зазнобу и Либермана из казармы. - Что творится, что творится.
Подобного налета я еще не видел здесь.
Не из-за вас ли это, солдат Бонни и солдат Джейн?