- ... поэтому каждый солдат является не человеком, а - денежной единицей, - голос генерала дребезжал от усталости. - Как только вы переступили порог военного комиссариата, то сразу стали потреблять деньги налогоплательщиков.
Заявление писали - на вас ушла бумага заявления, чернила в ручках, порошок в принтере, оплата космического интернета.
Обмундирование вам выдали - вы стали еще дороже.
Сухим пайком накормили - добавьте к вашей стоимости стоимость пайка.
До военной службы вы были никто, ничего не стоили, а сейчас, хотя еще и новобранцы, но уже Империя вложила в вас немалые средства.
С каждым боем, с каждым днем и перелетами вы будете дорожать и дорожать.
Поэтому высший офицерский состав - каждый из нас - дороже золота по нашему весу тела.
Куда там золото, мы дороже сильвития. - Генерал заметил меня и Бонни, поэтому нашел в нас благодатную почву по своей теме, что солдат с каждым часом дорожает. - Например, две бравые новобранки с Натуры, - генерал показал на нас пальцем, будто никто не понимал, что это мы с Натуры. - Имперская канцелярия сэкономила на одежде для них, потому что натурщикам одежда запрещена жрецами.
Но зато мадемуазели солдатки воспользовались дорогостоящими услугами цирюльника имперской армии.
Новобранки стали дороже на сумму услуг парикмахерской. - Генерал замолчал и уставился на наши белые лакированные щегольские ботинки.
Наступила резиновая пауза.
Я почувствовала, как у меня между лопаток стекает пот.
- По какому поводу праздник, девочки? - палец генерала указывал уже не на наши груди, а на ботинки.
Бонни улыбнулась в ответ и пожала плечами.
Почему-то я тоже, как и Бонни, перехотела перед генералом и его свитой рассказывать о наших подвигах.
Слова "ботинки мы получили за убийство" разумно показались мне неуместными сейчас.
- Рады стараться, - у меня всплыла фраза из фильма о бравых императорских разведчиках в джунглях Планеты Амазонка.
Кажется, фильм назывался "Семнадцать мгновений весны", или "Тени исчезают в полдень".
Старик генерал улыбнулся, погрозил мне и Бонни пальцем.
На этом конфликт с белыми лакированными армейскими ботинками, к нашему огромному облегчению, истончился.
- Пятнадцать минут на отхожее место, - генерал посмотрел на наручные часы. - Время сейчас - часы свободного сортира.
После облегчения, вы должны написать тесты. - Генерал пошатнулся.
Его сразу заботливо подхватили несколько пар рук. - Служите честно, не забывайте, что ваш отец - Император.
- Туалет в армии по часам? - меня больше интересовал туалет, чем честная служба.
- В армии все по уставу и по часам, - Розмари шутливо хлопнула меня ладошкой по попке.
- Ай, осторожно, - я вскрикнула. - А, если бы ты случайно не туда пальцем попала?
Взорвались бы мы вместе с моим ДНК,
- А я и забыла, что вы заряжены против любви, - Розмари засмеялась.
Я не поняла причину ее смеха.
Тем более не поняла слова.
Бонни состроила смешную мордочку.
В коридоре нас ждал сюрприз.
Туалет оказался один и без опознавательных знаков.
- Я должна вместе с мужланами посещать комнату для припудривания носика? - голубая аватарка размахивала в ярости хвостом.
- Будешь брезговать - наложишь в штаны, хотя ты голая, - словно из-под земли появился военный Судзуки.
Он собирается с нами в один туалет? - У меня слабый желудок, и я знаю ужас, когда он начинает бунтовать.
От начала первого позыва до неконтролируемых действий у меня проходит не больше пяти минут.
И, если за это время я не найду подходящее место для опорожнения кишечника, то он сам опорожнится там, где считает нужным. - Судзуки рассказывал о своем кишечнике вдохновенно, как о любимой невесте.
К сожалению, в коридоре тесно, поэтому мы никуда не могли ускользнуть от рассказчика. - Где я только не гадил: в парках около озер, на площадях за памятниками и монументами, между машин на стоянке, за колесом рейсового автобуса на остановке, в...
- Я знаю, где ты не гадил, военный, - неожиданно подала голос политическая. - Ты не присаживался и не спускал свои штаны около Императора. - Политическая революционерка заморозила взглядом излишне разговорчивого и озабоченного военного.
На этот раз мы все порадовались, что скользкой темой политическая испугала разошедшегося военного.
Цирюльник же не хочет, чтобы кто-то вспомнил этот разговор, где упоминался он со спущенными штанами и Император рядом.
Сильный пол оккупировал сортир первыми.