В имперской конторе записался в Академию сапожного искусства, - Адольф выдохнул свою тайну.
Сапожного искусства, потому что его отец - близкий друг моей мамы, у которой муж, мой отец, сапожник? - Но агент канцлер Гринпис обманул меня.
Дал на подпись один бланк, а под ним оказался второй лист - с другим текстом.
Так я оказался рабом на урановых рудниках на Планете Эль Диабло. - Бонапарт пересказал мою с Бонни историю. - Урановые рудники меня не прельщают.
Я всю жизнь мечтал жить на природе, сажать картошку и писать стихи.
Вот, поэтому я и здесь, на плоту своего отца. - Бонапарт развел руки в стороны и чуть не свалился с бочки для мазута.
Космолет тряхнуло во время ухода в подпространство.
- Адольф, не печалься, мы тоже подписали контракты на урановые рудники, - я пожала коленку Адольфа.
- Да вы что? - Бонапарт засветился от радости, что не только он один оказался дураком в ловушке.
- Мы собирались поступать в Сиракузскую Академию актерского мастерства, - о нашем желании стать артистками я проговорилась напрасно.
- Артистки? - Лицо Бонапарта перекосилось в брезгливой гримасе. - Все артистки...
- Все артистки хорошие, - Бонни грозно его перебила. - Артистка не хуже, чем поэт с картошкой.
- Может быть, вы правы, подружки, - Бонапарт упорно называл нас подружками. - Конечно, для личности не возвышенной артистка являет собой нечто плохое, непотребное, или слишком потребное, употребительное.
Но для нас, для поэтов, артистка уже не столь пугающее понятие, как для других, например, для сапожников. - Бонапарт, наверно, забыл, что только что хвастался, что мечтал поступить в Сапожную имперскую Академию.
- Как ты собираешься, уйти от контракта с Эль Диабло? - Бонни перешла на деловые рельсы разговора.
- У меня есть небольшой запас золотых монет, - Адольф Бонапарт покраснел.
Наверно, украл деньги у своего отца Михо, который на эти золотые собирался купить подарок моей маме Бьянке. - Я в южных Галактиках куплю по дешевке теплую пустую планету, где меня никогда не найдут менеджеры с Эль Диабло.
Буду сажать картошку и сочинять стихи, сочинять стихи и сажать картошку.
- Волшебно, - Бонни закатила глаза от восторга. - Адольфик, возьми нас с собой.
- Вас? С собой? - Бонапарт даже с бочки упал.
Явно жалел, что проговорился. - Подружки, это невозможно, потому что никогда нельзя.
Вы видели картину Сиськовича "Поэт, который женился в надежде на свой талант"?
- Не видели, - мы с Бонни переглянулись.
Не догадывались, зачем Бонапарт припомнил какую-то картину.
- Поэт мечтал о славе, о стихах в уединённой префектуре, на своей планете, а оказался в семье, где жена путается под ногами, а вокруг - куча орущих детей. - Адольф даже содрогнулся, потому что явно представил картину, которую мы не видели. - Я же сказал, что мне нужно творческое уединение, в котором будет расти картошка и сочиняться стихи.
- Мы родим тебе детей, они будут ухаживать за картошкой, собирать колорадских жуков, пока ты сочиняешь, - я ляпнула, не подумала о последствиях своих слов.
- Какие дети, Джейн, без снятия защиты жрецов? - Бонапарт покрутил пальцем у виска.
Даже Бонни посмотрела на меня с улыбкой.
- Мы найдем взломщиков, и они, вместо жрецов, снимут защиту с наших вагин, - в отчаянии я предлагала нереальное.
- Нет, Джейн, никаких взломщиков и никаких детей.
- Мы станем твоими музами и будем вдохновлять тебя, - Бонни тоже подключилась к обработке Адольфа.
- Ни. За. Что. - Бонапарт оказался на редкость упрямым. - Мне никто не нужен на Моей Планете.
Ни вы, ни взломщики кодов вагин, ни дети, ни музы.
Я не проведу с вами ни минуты!
- Мы постараемся не показываться тебе на глаза, - я погладила Адольфа по головке. - Выроем нору на противоположной стороне твоей планеты и станем сидеть тихо и без напрягов для тебя.
- Все это бы подошло простому смертному, - в глазах Бонапарта появился лихорадочный блеск. - Но я - поэт.
Я все время буду ощущать вас на другом конце моей планеты.
И эти мысли отвлекут меня от великих подвигов на ниве поэзии! - Адольф Бонапарт окончательно свихнулся на поэзии.
Я и Бонни переглянулись и решили больше не касаться вопроса о присоединении к Адольфу.
Разумеется, все будет по-нашему: полетим с ним и обоснуемся на его Планете.
Потом, как-нибудь убедим Бонапарта, что мы ему нужны.
Я заглянула в рубку капитана Михо.
- Герр Михо...
- Джейн, для тебя я - просто Михо! - отец Адольфа не выпускал вонючую курительную трубку изо рта. - Ты, для меня, как дочка, Джейн.