— У нас есть план? — Саша несомненно этот взгляд почувствовал, но скрыл свою обиду до лучших времен.
— Нет, — пожал плечами беспечно Алксар, — но разве это что-то меняет?
На ветру оказалось еще холоднее, чем во влажной камере. Королева Виктория в который раз пожалела, что не отменила этот милый способ казни, когда была у власти. Но кто бы мог подумать, что ей придется его испытать на своей собственной шкуре. Ее грубо пордтолкнули к помосту. Она зло оглянулась в ответ, сверкнув злыми глубокими карими глазищами, словно кошка. Гвардейцы отшатнулись, но тут ее под руки уверенно взял палач.
Его длинный красный колпак почему-то вызвал у Виктории приступ неудержанного веселья, до того нелеп он был в этом своем одеянии. Она рассмеялась ему в лицо.
— Я бы не был столь весел, Виктория, — из черноты прохода на башню вышел Редгорд. Вместе с ним на казнь королевы пришли посмотреть его верные прихлебтели, большая половина совета царства. Тут был и Пелегрин Мудрый и Велес Ужасный, Конрад… Все они когда-то присягали на верность сначала отцу, а потом ей. Смех смолк, губы Виктории скривила ехидная улыбка. Она оставалась даже сейчас дочерью своего отца. И они никогда не смогли бы ее заставить умолять о пощаде.
— Оо! — протянула она, едва увидя совет. — Все тут как тут… Что же ты Пелегрин? — обратилась она к небольшому лысомы старцу, управителю библиотеки Твердыни и министру образования. — Забыл как первый прибежал ко мне клясться в своей верности? А ты, ты Велес, прозванный Ужасным? — теперь ее бешеные глаза, напоминающее бездонное озеро обратились к другому старейшине. Он был могуч, строен и видимо был великим войном. — недолго же ты оплакивал моего отца, который не раз подставлял тебе боевое плечо в битвах с варварами степей. Или ты Конрад?
Помимо воли на глаза Виктории навернулись слезы. она не могла, она была не в силах их сдерживать.
— Эх вы… — уже тише пробормотала она потупившимся старейшинам. Те уже потеряли свой изначальный задор и теперь больше напоминали побитых щенков, кинувшихся на большого пса. Поняв, что теряет время вперед выступил Редгорд. Он величественным жестом запахнул мантию далеко назад и начал говорить:
— Поговорили и хватит! Будем считать, что это твое последнее слово, королева. Именем Верховного Совета царства Рур, Вы Виктория, дочь Эдварда Пятого Мудрого приговариваетесь к смертной казни через сожжение на костре! Палач…
Человек, которому было суждено казнить саму королеву, легонько подтолкнул ее к помосту. Помог взобраться на него и притянул к столбу. На руках защелкнулись тяжелые кандалы, холодившие кожу на запястьях и возле щиколоток. Виктория поморщилась. Неприятно… На нее от палача пахнуло стойким запахом чеснока и полыни. Убойная смесь.
Прикрепив королеву к столбу. Палач в красном колпаке отвернулся от нее и посмотрел на своего непосредственного начальника старейшину Редгорда. Тот сухо кивнул. Мол, начинай…
Аккуратно взяв из рук, стоящего рядом гвардейца чадящий факел, Палач слегка прикоснулся к сухому хворосту, наложенному с горкой вокург помоста. И тот сразу же подхватился, заплясал озорными красными огоньками на ветках. Сухо затрещали дрова. Пламя лизнуло сначала один край пожарища, потом другой. Едкий дым начал подниматься снизу вверх ветвистой трубой. Понесло теплом. Ноги Виктории обдало жаром. Костер быстро занимался, поднимаясь все выше. Она подняла голову высоко вверх в синюю высь, так сил вдыхать дым не было. И вдруг в противоположном окне стоящей рядом башни заметила чью-то тень. Тень шевельнулась и отпрянула от бойницы, появившись там уже с арбалетом через какие-то пол-минуты. Туго и напряженно рассекая воздух свистнул арбалетный болт, в руках опытного стрелка способного натворить дел не меньше, чем лук с отравленными стрелами.
Палач вдруг дернулся. Его повело в стороны. Он схватился за горло, фонтаном из которого хлестала кровь. Виктория с ужасом поняла, что на ее глазах только что убили человека. Мужчина в красном колпаке завалился набок и, подминая под собой горящий хворост, завалился в костер. Запахло противно-сладким запахом паленой человеческой кожи. Не сдерживаясь, Виктория испуганно завизжала. И это как будто послужило для неизвестных спасителей каким-то чудодейственным сигналом. Стрелы, арбалетные болты посыпались со всех сторон. Уже пара гвардейцев из почетного караула стонали, извиваясь, перед помостом на холодном бетонном полу. А тем временем, огонь продолжал подниматься, уже обжигая щиколотки. Королева приплясывала на месте, насколько позволяли цепи, стараясь не обжечься. Чувствовала, ноги ей еще пригодятся.