Они встретили несколько прохожих (никто из встречных с ними не стал здороваться), а возле самого буфета из какого-то другого коридора к ним вышел молодой преподаватель с чем-то вроде дорожных чемоданов в руках.
– Все готово, – сказал он старшему. – Поговорим – и можем ехать.
У Джелы проснулось любопытство: все эти дни казалось, будто единственное, чем здесь занимаются – это он и его подготовка. И теперь увидеть настолько существенную постороннюю необходимость…
– Прошу вас, – сказал старший преподаватель, – сядьте и поешьте. Нам скоро улетать.
Обед оказался торжественнее, чем он ожидал, учитывая скорый отъезд преподавателей. Джела принялся за него с большим аппетитом, чем вызывала у него обычная еда столовой. Первая часть обсуждения оказалась почти рутинной: какую именно информацию он счел наиболее полезной, какие базы данных можно с тем же успехом выпустить, если делиться с кем-нибудь этой информацией…
Как это ни удивительно, но закончился обед настоящим кофе. Это наводило на мысль, что его преподаватели еще менее ординарны, чем он думал. Высокопоставленные офицеры или независимые специалисты, находящиеся вне прямого контроля военных…
– Итак, – проговорил наконец молодой, – поскольку у вас было дополнительное время на размышления, вы не хотите поделиться с нами вашим анализом?
Выгнув бровь, Джела обвел взглядом зал, где за несколькими столами сидели негромко беседующие люди. Старший преподаватель улыбнулся:
– Из всех местных секретов этот – как и любой другой местный секрет – чрезвычайно важен.
Молодой жестом попросил внимания:
– Что мы имеем – это ряд ситуаций, которые могут развиваться каскадно, – серьезно сказал он. – Некоторые говорят об этом типе событий как о катастрофе. Запущены процессы, которыми мы не можем управлять, может быть, даже понять не можем, и они будут продолжаться. А мы? Мы находимся на опасной точке, стоим на гребне высокой гряды из песка, который может осыпаться либо вправо, либо влево.
Движение – будем называть его ветром – может вызвать оползень, а может и не вызвать. Если ветер принесет еще песка, оползень может пойти направо. Если ветер принесет влагу, оползень может быть отсрочен или может пойти влево. Если ветер будет набирать силу постепенно, то на какое-то время может возникнуть равновесие. Если ветры будут дуть порывами – ну, тогда может сойти лавина, а мы все еще не знаем, понесет нас налево или направо.
– Так что наши слова, будут они услышаны или нет, – подхватил старший, – не уведут нас с гребня. Они могут дать или не дать нам возможность прыгнуть в самом выгодном направлении в нужный момент. А наше знание, что ветер дует – роли не играет. Ветру до него нет дела.
Джела, поддавшись порыву, который странно ощущался как свойственный дереву, отсалютовал преподавателям:
– В этом случае – да, я нашел закономерности. Много. Возможно, они укажут на что-то полезное. Они ставят вопросы, которые я попытался бы решить, если бы распоряжался своим временем.
– Выпейте еще кофе, друг мой, – предложил старший, сразу же наполняя ему чашку.
Джела с удовольствием сделал глоток и бережно поставил чашку на стол.
– Я бы резюмировал это следующим образом: основные закономерности этих населенных миров были таковы, что на них на всех примерно в одно и то же время резко возросла торговля. Это кажется довольно понятным, если принять во внимание спады и приливы галактической экономики и народонаселения и учесть, какой товар предлагали эти миры. Ни один из них не поднялся выше среднего уровня, но они все находились в некотором удалении от самых доходных торговых маршрутов.
Закономерность для ненаселенных планет: число рейсов к ним и от них возросло примерно в то же время, когда скакнула вверх торговля на населенных планетах.
Он сделал паузу, посмотрел на преподавателей – и увидел на их лицах только серьезное внимание.
– Это – обманчивые закономерности, – продолжал он. – Тут есть гораздо более интересная глубинная связь. И гораздо более древняя.
Насколько я мог определить, звездные системы, о которых идет речь, все имеют практически одинаковый возраст. Я говорю об этом с точностью, которую не могу должным образом выразить. Хотя в некоторых каталогах они значатся как имеющие диапазон дат рождения в несколько миллионов лет, похоже, что их родство куда сильнее. Я бы предположил, что их возраст совершенно одинаков.
Преподаватели слушали его, как завороженные. Джела сделал паузу, взял чашку, уставился в нее, стараясь как-то упорядочить ощущения, мысли и интуитивные заключения.
Наконец он пригубил кофе, вздохнул. Сделал еще глоток и посмотрел на собеседников очень пристально, сначала на одного, потом на другого.
– Показатели торговли были просто результатом случайных сочетаний торговли и технологии. Я сомневаюсь, чтобы это было что-то большее, чем симптом.
Он снова отпил кофе, пытаясь найти правильный способ изложения…
– Изотопный тимоний, – сказал он наконец. – Каждая из систем была источником изотопного тимония. Известно, что в этих звездах он был в значительных количествах. На их планетах он был. В газовых облаках на внешних орбитах он тоже был… У меня есть искушение сказать – уникальный изотоп тимония, но не могу, потому что информации не хватает.
Закономерность, которую я вижу наиболее четко, заключается в том, что вещество всех этих систем сформировалось в одном и том же катаклизме. Они родились вместе, возможно, при межгалактическом столкновении, которое способствовало образованию данной ветви спирали. Опять-таки я не мог – не хватило времени – ретроградным анализом восстановить орбиты, сравнить спектры, построить сечения…
Он заставил себя остановиться. В конце концов, преподавателей интересует не то, чего он не сделал, а то, что сделал.
– Уникальный изотоп тимония? – протянул молодой. – И это несмотря на их удаленность друг от друга?
– Это – закономерность, лежащая в основе многих других закономерностей, – заверил его Джела. По крайней мере в этом он был уверен. – В последнее время я видел литературу, из которой следует, что тимоний давно считался невозможным элементом: он малоустойчив, несмотря на его атомный номер, излучает в неестественном спектре… Все эти давние гипотезы были для меня новостью – меня учили практическим вещам, а не теории и истории.
Он пожал плечами:
– Предположить, как все было, я не могу. Но может быть, какой-то протокластер или протооблако частично сформировались в галактику, столкнувшуюся с нашей – речь идет о процессах, занимающих миллиарды лет! – и это дало тот самый тимоний, который распался весь практически в одно и то же время, словно весь вышел из одной плавильни.
Он допил оставшийся кофе и увидел, как преподаватели обменялись взглядами из-под полуприкрытых век.
– Шериксы, – пробормотал он почти так же тихо, как говорил младший преподаватель. – Они используют тимоний как самый обычный металл. Если кто-то и способен найти его издалека, то это они. И если кто-то знает, как заставить его действовать, или как воздействовать на него дистанционно, то это они.
Тут прозвучал звонок. Преподаватели посмотрели на хронографы и поспешно встали.
– Уничтожьте свои рабочие файлы, – сказал старший из них, – и все распечатки, если вы их делали. Рано или поздно, конечно, ту же картину могут увидеть другие, если получат доступ к этой информации.
Молодой громко вздохнул:
– Получив информацию, которую мы собрали за время своей службы, вы повторили наш ход мыслей. Информация эта была сообщена только руководителям самого высшего уровня. Ваши командиры поняли ее важность и действуют соответственно; остальные либо ее игнорируют, либо отрицают.
Старший взял свой дорожный баул и пристально посмотрел на Джелу.
– Не сомневайтесь в себе, – строго сказал он. – Этот кристалл, который мы охраняем, внутри которого мы существуем, находится в опасности. Вы, капитан, относитесь к тем немногим, кто знает всю глубину опасности, и к тем еще более немногим, кто способен что-то сделать.