Она перешагнула через порог, почувствовала перемену в воздушных потоках и обернулась. Дверь возвращалась обратно слишком быстро, плавно скользя, чтобы закрыться за Далей…
Джела, шедший сзади, поднял руку и толкнул.
Правая створка двери остановилась в своем плавном скольжении к центру. Джела двинулся вперед – без спешки и без видимого напряжения. Когда он прошел в дверь, то опустил руку, и створка продолжила свое движение.
Боковые стены теперь стали ближе: это был коридор, если не обращать внимания на то, что потолок по-прежнему оставался недосягаемым для света. Тут горели стандартные светополосы, да и тех было немного.
Кантра взглянула на индикаторы состояния на своем манжете. Оки не горели, как и можно было ожидать, однако ее это все равно не обрадовало. Ну что ж, это была почти безнадежная попытка. Прежние правила оставались в действии.
Они миновали еще две каменные двери, прошли пару перекрестков и наконец свернули направо в другой коридор. Внезапно поверх камня появился ковер, светополосы превратились в целые панели, а потолок, наконец ставший видным, оказался граненой жилой розового кварца. Здесь были и зеленые растения, как она и помнила – возможно, даже те же самые. Они обрамляли находящуюся впереди дверь.
Эта следующая дверь не открылась при приближении их проводника. Он приложил ладонь к пластине в центре и выдохнул слово, которое, как решила Кантра, могло быть его именем.
Дверь отодвинулась в сторону, и проводник прошел внутрь, нетерпеливо махнув рукой Кантре. – Дядя вас примет.
Комната… Это была та же самая комната, с полками аккуратно свернутых книг, со столами, стонущими под грузом технических, художественных и логических плиток и всякого такого, о чем лучше не знать. Парчовые полотнища скрывали каменные стены, а ноги путадись среди многослойных ковров, горшков и этажерок с растениями.
Растений тут стало больше, чем было в прошлый раз. Некоторые росли в настенных кашпо поближе к потолочным источникам света, другие демонстрировались на многоступенчатых подставках. Возможно, на этот раз она воспринимала лучше, но цветов вроде бы стало гораздо больше, чем ей помнилось. Определенно в комнате пахло цветами, а не только камнем и людьми.
За одним из столов, не обращая внимания на сонный голубой цветок, висящий в паре ладоней над головой, сидел какой-то человек и сосредоточенно устанавливал плитки в логическую стойку. Когда они вошли, он поднял голову, улыбнулся и встал.
Стремительно обойдя стол, он прошел им навстречу – молодой мужчина, высокий и поджарый; длинные темные волосы закручены на затылке в узел и закреплены двумя фарфоровыми палочками. В плотной вышивке на малиновой мантии поблескивало золото смарт-нитей.
– Моя дорогая пилот Кантра!
Голос у него был низким и мелодичным, а руки, протянутые для приветствия, сверкали перстнями, украшенными странными камнями. Серые глаза смотрели холодно и расчетливо, а лицо казалось беспричинно знакомым.
– Какое наслаждение снова тебя видеть!
Когда летаешь на окраине, до тебя доходят слухи. Слухи об устройствах и технологиях, которые делают возможным то, что должно было бы оставаться недостижимым. Ты слышишь пересуды, но слышать и видеть – это совершенно разные вещи.
Кантра почувствовала, как у нее подводит живот и перехватывает горло. Она рефлекторно поклонилась, низко и медленно: не больше и не меньше того, что простой пилот был должен по отношению к человеку, обладающему властью и знаниями. А к тому моменту, когда она выпрямилась, ее желудок и лицо уже снова ей повиновались.
– Приветствую вас, Дядя, – проговорила она, проследив, чтобы в ее голосе звучало одно только уважение. – Вы хорошо выглядите.
Он сложил руки перед собой и наклонил гладко причесанную голову.
– Я благодарю тебя. Я хорошо себя чувствую. Определенно гораздо лучше, чем когда мы разговаривали в последний раз.
Она глубоко вздохнула. Бесполезно было бы говорить стоящему перед ней мужчине, что они никогда не встречались. Смарт-нити – она решила, что это нити, и надеялась, что это нити, а не какая-то другая, гораздо более страшная технология – заставляли его считать, что он – тот самый Дядя, с которым она была знакома, поскольку он обладал дядиными воспоминаниями и манерой говорить. Даже тем же самым голосом, только теперь молодым и звучным.
Она еще раз вздохнула, осторожно и не показывая своих чувств. Лучше всего закончить свои дела, вернуться на «Танец» и убираться отсюда.
– Кажется, ты сказала Кармину, что у тебя есть что-то, что мне принадлежит? – тактично осведомился Дядя.
Верно. Дело номер один.
Заставляя себя двигаться плавно, она повернулась и сделала знак Далей, приглашая ее пройти вперед.
– Ее место здесь, как она говорит – и я не стану говорить, что она неправа.
Серийница бросила на нее наполовину перепуганный взгляд своих серых глаз, но потом послушно вышла вперед и отдала поклон – такой низкий, что казалось, будто она пытается уйти в камни, скрытые под узорчатым ковром. Позади нее стоял Джела, чуть расставив ноги, опустив руки, с демонстративно бесстрастным лицом. Дело номер два.
Далей выпрямилась, прокашлялась. Ничего не сказала.
Дядя улыбнулся, широко и радостно. Протянув руки, он поймал ее пальцы. Его кольца злобно сверкнули в блеклом свете.
– Добро пожаловать, дитя! – мягко сказал он, заглядывая ей в глаза. – Как тебя зовут?
Она судорожно сглотнула и, казалось, чуть скисла. Ее пальцы вцепились в дядины руки, словно он был ее последней надеждой на помощь.
– Далей, сударь, – прошептала она. – Далей…
Тут Кантре показалось, что она готовится добавить номер своей серии… Но если она и собиралась это сделать, то она проглотила эти слова и встала прямо и смело.
– Далей, – сказал он тихо и ласково. – Теперь ты дома. Все твои заботы остались позади.
– Спасибо вам, сударь.
– Какая у тебя специальность, дитя?
Она глубоко вздохнула и, как показалось Кантре, выпрямилась еще сильнее.
– Я инженер, – сказала она с явной гордостью.
– Инженер! – повторил Дядя, улыбаясь еще шире. – Мы рады тебя приветствовать! .
Он сжал ее пальцы, а потом отпустил, сложив руки на мантии.
– Сначала мы отправим тебя в лазарет, чтобы удалить татуировки. Поверь мне, ты почувствуешь себя невыразимо лучше, когда это будет сделано. А потом…
– Простите меня, сударь, – прервала его Далей, неожиданно начиная возиться с застежкой у себя на рукаве, – но татуировки были стерты на корабле.
Дядя выгнул изящную темную бровь и посмотрел на Кантру.
– Да неужели?
Кантра повела плечами: ни да, ни нет. Лучшей защитой от Дяди была уклончивость. Если верить Гарен.
– Я их не вижу, – сказала она. – Но, конечно, глубокого считывателя у меня нет.
– Конечно. – Дядя адресовал ей легкий поклон. – А у меня есть.
– Я так и предполагала, – признала Кантра.
У нее было такое чувство, что ей следовало бы бросить взгляд на Джелу, который продолжал стоять, безмолвный и незаметный, у самой двери. Она справилась с этим желанием, решив, что пора отучаться от этой привычки.
Далей закатала рукав выше локтя, обнажив бледную гладкую руку.
Дядя секунду рассматривал протянутую конечность, а потом шагнул к столу, заваленному странными устройствами, жестом пригласив серийницу следовать за ним.
– Встань вот здесь, будь любезна, дитя. Мне понадобится всего секунда, чтобы проверить, действительно ли ты освободилась от знаков своего рабства.
Он вытащил из беспорядочного нагромождения длинную трубку и включил ее.
Она начала сиять ярким оранжевым светом.
– Вытяни руку, пожалуйста, – сказал он Далей. – Ты можешь ощутить тепло, но процесс не должен причинить боли. Если ты почувствуешь боль, сразу же скажи мне. Ты меня поняла, Далей?