Иван изловчился и стянул с головы мешок, но все равно ничего не рассмотрел — вокруг стояла сплошная темнота. Тогда он, отталкиваясь ногами пополз и почти сразу наткнулся на стену. Поерзал по ней щекой и удивился, потому что по ощущениям это была кирпичная кладка, причем уже покрытая слизью от сырости, как в обычном деревенском подвале. И уж никак не была похожа на оштукатуренную стену в камере. Опять же, в камере всегда должен гореть свет, дабы охрана могла следить за узником, а здесь такового совсем не наблюдалось.
— Хрень какая-то... — вслух озадачился Ваня, хотел заорать, но услышал совсем рядом шаги и увидел отблески фонаря, пробившиеся через щели в двери.
— Открывай, Семенов... — совершенно отчетливо сказали на русском языке.
— Так точно, товарищ майор... — приглушенно ответили ему с отчетливым рязанским говорком.
«Товарищ майор? Русские? — озадаченно подумал Иван. — Говорят чисто, как носители языка. Это идиотизм какой-то. Проверка? Точно проверка, русских здесь по определению быть не может...»
Дверь с протяжным скрипом открылась, в глаза ударил свет. Камера оказалась обычным деревенским подвалом, правда большим. И в этот подвал вошел немецкий офицер в камуфляжном костюме вермахта и каске, затянутой таким же чехлом. Крепкий, кривоногий и приземистый, в портупее и с автоматом МП-40 на плече.
Знаков различия на нем Ваня не разобрал, но по повадкам сразу понял, что он офицер.
Следом вошел еще один немец, одетый и вооруженный точно так же, этот занес две табуретки и с недюжинной силой вздернув Ивана на ноги, посадил его на одну из них, а вторую отдал офицеру. Керосиновый фонарь повесил на торчащий из стены крюк. У этого Иван успел заметить торчащую из сапога рукоятку ножа — наборную из плексигласа разных цветов. Абсолютно нехарактерную для немцев, такой нож они могли взять разве что трофеем у советских солдат.
Офицер сел напротив Ивана и тяжело на него посмотрел.
«Волевой подбородок, шея борцовская, явно спортсмен, брился дня два назад, глаза жесткие, но усталые, ... — быстро замелькало у Ивана в голове. — Национальность... да хер его знает, по внешнему виду не определишь, но есть что-то едва уловимое азиатское. Точно не немец!..»
И тут Иван заметил, что из расслабленного воротника камуфляжного костюма едва заметно выглядывает воротник с петлицей советского образца. То есть, получалось что под камуфляжем немца была советская форма. Весьма частая практика для советских и немецких разведгрупп, когда под формой врага прячется своя. Согласно Гаагской конвенции «Об обычаях и законах войны», тот, кто носит вражескую форму в тылу врага — является военным преступником и подлежит ликвидации на месте. Но если вражескую форму накинуть на свою — уже совсем другое дело, но при атаке, обязан снять и атаковать в своей. Как бы странно этот бред не звучал, это правило соблюдали. Правда далеко не всегда.
«Ряженый? Или наша разведгруппа так далеко забралась?..» — успел подумать Ваня.
— Как вы себя чувствуете? — нарушил молчание офицер. Говорил он на правильном немецком, но чувствовалось, что он для него не родной.
Ваня вместо ответа просто кивнул.
— Хорошо, — отозвался немец. — Теперь представьтесь.
— С кем я говорю? — тихо спросил Ваня.
Офицер криво усмехнулся.
— Вы не в том положении, чтобы задавать вопросы, унтер-офицер.
В то же мгновение, стоявший позади Ивана второй немец, ударил его раскрытой ладонью по лицу и снес со стула. Ударил на первый взгляд несильно, но неожиданно и очень умело — у Вани в глазах сразу вспыхнули искры, и он на несколько секунд потерял способность воспринимать действительность.
Но за эти секунды он все-таки успел определить свое поведение.
Иван опять посадили на стул.
Офицер участливо поинтересовался:
— Вы все поняли? Вам придется отвечать на мои вопросы и от ответов на эти вопросы будет зависеть ваша жизнь. Вопрос: нам известно, что вас вербовал оберштурмфюрер Вилли Нойер для участия в важной диверсионной операции. Меня интересует: какой операции и против кого. Вы хотите жить?
Стоявший позади поднес к глазам Ивана клинок финки.
— Да-да, — быстро закивал Иван и всхлипывая зачастил. — Я хочу жить. Я все скажу. Правда! Я очень много расскажу. Да, он вербовал меня! Если можно... сигарету. Я все расскажу...
По лицу офицера пробежала торжествующая улыбка. Он достал из кармана пачку сигарет, раскурил одну и сунул ее Ивану в зубы.
— Итак, я желаю получить ответы на свои вопросы! Или...
— Я унтер-офицер Александр Кра... Краузе... — быстро ответил Ваня и выронил сигарету себе на колени, а потом, изображая панику, опрокинулся на бок месте с табуреткой. — Простите, пожалу йста простите.