Началась атака противника.
Ни о каком бегстве теперь не могло быть и речи. Хотя кругом рвались снаряды и наступающая пехота открыла ожесточенную пальбу, я не смог заметить среди защитников ни одного, кто был бы парализован страхом и не открыл огонь по противнику из ручных орудийных установок или личного оружия.
Френдлизцы получили свое. Первая волна атакующих так и не смогла достичь вершины холма — в мгновение ока она была сметена залпами огня.
Откатившись к подножию холма, «монахи» залегли. Снова наступила недолгая тишина.
Я выскочил из окопа и подбежал к лежащему лейтенанту. Это было, конечно, глупо с моей стороны, независимо от того, был ли я одет в форму ньюсмена или нет. У отброшенных назад френдлизцев, конечно, осталось очень много друзей, лежащих на этом холме. Как всегда, я оказался прав! Что-то впилось мне в правую ногу, и я упал лицом вниз.
Очнулся я в окопе рядом с телом залитого кровью лейтенанта. Возле меня сидели два сержанта. Немного поодаль сидел и Дэйв.
— Вот что, — начал было я и попробовал встать на свою левую ногу.
Тупая боль пронзила мое тело и я вновь потерял сознание.
Меня привел в чувство голос одного из сержантов.
— Пора отсюда сматываться, Эйк. В следующий раз они сомнут нас или же пойдут танки!
— Нет! — прохрипел за моей спиной офицер. Я думал, что он мертв, но когда повернулся, то увидел, что он сидит, прислонившись к стене окопа. На его лице, залитом кровью, застыла судорожная гримаса боли. Он умирал, это было ясно по его глазам.
Сержант проигнорировал его.
— Послушай, Эйк, — продолжал он снова, обращаясь ко второму солдату, выглядывающему из окопа. — Теперь командир — ты! Прикажи отступать!
Сержант Эйк сел на дно траншеи с растерянно бегающими глазами.
— Я — командир, — захрипел вновь лейтенант. — Я приказываю вам...
Но тут ужасная боль пронзила мое колено, и я вновь погрузился в небытие.
— Там, Там, ну, очнись же, наконец, — донесся до меня голос Дэйва.
Я открыл глаза и увидел его, склонившегося надо мной.
Пользуясь его помощью, я осторожно сел, вытянув раненую ногу. Офицер уже лежал рядом со мной. В его голове появилась новая рана от игольчатой пули, и он был мертв. Оба сержанта исчезли.
— Они ушли, Там, — ответил Дэйв на мой немой вопрос. — Нам тоже необходимо уходить. Френдлизцы решили, что мы не стоим их жизней, и просто обошли холм. Но их танки приближаются... Мы не можем идти быстро, потому что твое колено... Попробуй встать, я тебе помогу.
Я встал, это было ужасно больно, но я встал! Дэйв поддержал меня, и мы начали спускаться по склону холма, прочь от танков.
Если раньше я с интересом наблюдал за окружающим лесом, размышляя о его красоте и таинственности, то теперь мне было не до этого — каждый шаг давался мне с большим трудом. Но это — что самое удивительное — не отнимало у меня последних сил, а наоборот, подбадривало, придавая ярости.
И чем сильнее была боль, тем больше было мое неистовство. Возможно, виной этому было некоторое количество крови древних берсерков, струящейся в моих ирландских венах.
Мы шли очень медленно и танки вполне могли бы нас догнать. Но в своей слепой ярости я их не боялся. Может быть, где-то подсознательно я не сомневался в том, что моя одежда ньюсмена спасет меня. Я был почти мистически убежден в своей неуязвимости. Единственное, что меня сейчас беспокоило — это Дэйв. Его судьба и судьба Эйлин были мне далеко не безразличны.
Я кричал на него, гнал прочь, убеждал, чтобы он бросил меня и уходил, так как мне ничто не угрожало. Но он отвечал, что я не бросил его, контуженного, и поэтому он не может сейчас оставить меня одного. И кроме того, его долгом было помочь мне, так как я — брат его жены.
Обозвав его дураком и глупцом, я сел на землю и отказался идти дальше. Тогда он, без лишних слов, взвалил меня на спину и понес.
Вот это было уже совсем плохо. Он мог совершенно измучиться, неся меня. Я начал кричать на него, чтобы он немедленно бросил меня.
И вскоре это подействовало. Менее, чем через пять минут, он опустил меня. Я поднял голову и увидел двух стоящих перед нами молодых френдлизских стрелков, очевидно, привлеченных к нам моими криками.
Глава 12
Я думал, что они обнаружат нас даже раньше, чем это произошло на самом деле. Насколько я знал, все вокруг кишело френдлизцами. Но, очевидно, боясь попасть под обстрел кассидиан, они старались обходить холм стороной.
Итак, перед нами стояли два френдлизца, два молодых парня. Сержант и рядовой. Насколько я понял, их задачей было обнаружение очагов сопротивления кассидиан и, не вступая с ними в перестрелку, наводить на них основные силы наступающих. Думаю, что они уже давно обнаружили нас, но подходили очень осторожно, опасаясь засады. Похоже, что я разгадал ход их мыслей. Кричал один человек. Солдат Господа не стал бы этого делать ни при каких обстоятельствах, особенно на поле боя! Тогда зачем же кассидианину надо так громко кричать в районе боевых действий? Это было непонятно, а потому требовало повышенной осторожности!