— Нет! — произнес я с вызовом.
Марк Торр глубоко вздохнул.
— Нет? Вот видишь, Марк, я был абсолютно прав! — кивнул Ладна. — Ты, мой мальчик, не имеешь сочувствия... не имеешь души.
— Что? Души? — переспросил я. — А что это такое?
— Могу ли я описывать цвет золота человеку, слепому от рождения? В одном только могу тебя уверить — если ты найдешь ее, то сразу же узнаешь. Но это возможно только в том случае, если пробьешь себе дорогу через долину!
— Долину? Опять изволите говорить загадками? — начал было я снова распаляться. — Какая еще такая долина?
— Ты знаешь, про что я говорю, Там, — спокойно сказал Ладна. — Ты это знаешь лучше, чем я могу тебе объяснить. Это долина мозга и духа, куда возвращается все уникальное, созданное ими. Но оно искажается тобой и потому стремится к разрушению...
«РАЗРУШЕНИЕ!»
Это слово гремело в голосе моего дяди Матиаса, когда он читал Уолтера Блента.
Внезапно, словно отпечатанные светящимися буквами на внутренней поверхности моего черепа, я увидел слово «ВЛАСТЬ» и понял возможности этой силы применительно ко мне.
И как будто долина раскрылась передо мною. Высокие черные стены высились по обе стороны от меня, теряясь в сером тумане. Узкая тропинка вела во тьму, где меня поджидало что-то огромное, черное, шевелящееся...
Но даже после того, как я отшатнулся от ЭТОГО, от чего-то великого, черного и ужасного внутри меня, мысль, что я повстречался с ЭТИМ, наполнила меня радостью.
Где-то издалека, подобно звуку несильного колокола, донесся до меня голос Марка Торра, очевидно, обращавшегося к Ладне.
— Неужели нет никакого шанса? И мы так ничего и не сможем сделать? Что если он никогда не придет в Энциклопедию?
— Нам остается только ждать... и надеяться, — прозвучал в ответ голос Ладны. — Выбор останется за ним. Если он преодолеет себя, то сможет вернуться, а так... Его ждет или преисподняя... или небеса!
Подобно звуку холодного дождя, громыхающего по крышам зданий, этот голос ничуть не тронул меня. Я почувствовал огромное желание покинуть эту комнату и, оставшись наедине, подумать.
Тяжело встав с кресла, я спросил, обращаясь к Марку Торру:
— Как мне отсюда выйти?
— Лиза, — обратился тот к девушке, которая тут же вскочила, услышав обращение старика, — проводи его.
— Прошу вас, — пробормотала девушка и повернулась к двери, через которую некоторое время назад вошел человек с Экзотики.
Она вывела меня во двор Проекта, где к этому времени уже собрались все члены нашего тура и, не проронив ни слова, а только склонив голову в знак прощания, ушла. Но это меня уже не трогало. Я забыл о ней. Самое главное было сейчас разобраться во всем происшедшем со мной.
Глубоко погруженный в свои мысли, я не заметил, как попал в Сент-Луис, а затем и в Афины. И только оказавшись в дядюшкином доме, я очнулся от своих дум. Прислуга сказала мне, что у нас гости, и я поспешил в библиотеку, где обычно Матиас принимал посетителей. Я был поражен гости в нашем доме?
В комнате находился дядя, сидевший в своем большом высоком кресле с раскрытой книгой на коленях, моя сестра Эйлин, которая усмехнулась мне, когда я вошел, и... молодой темнокожий человек. Его предки, несомненно, были берберами. Это было бы понятно любому, кто, подобно мне, изучал этнические различия людей в Университете. Он был одет во все черное. Мне показалось, что я узнал в нем того незнакомца, который был с Эйлин в Энциклопедии.
Короткий ежик черных волос и колючий, словно стальной клинок, взгляд его черных глаз выдавали в нем жителя молодых миров. Я вновь почувствовал темную радость, испытанную мной в глубине «долины» — это был первый шанс испытать мое могущество!
Глава 4
Но Матиас помешал мне.
— ...еще раз повторяю тебе, Эйлин, — донесся до меня его голос, — что я не вижу причин для беспокойства. Я ведь никогда не ставил тебе ограничений. Делай, как хочешь!
И его пальцы перевернули страницу книги.
— Но скажи мне, что делать? Как поступить? — закричала Эйлин. — Ведь я прошу у тебя совета? — В глазах ее стояли слезы.
— Я не знаю! Какая разница, как ты поступишь?
Он повернулся ко мне.
— А, с приездом, Там. Эйлин забыла вас познакомить. Этот молодой человек — мистер Джаймтон Блек с Гармонии.
— Офицер вооруженных сил Блек, — представился незнакомец, повернувшись ко мне и слегка наклонив голову. — Я исполняю на Земле обязанности военного атташе.
Теперь я окончательно определил его происхождение. Он был с тех планет, которые люди с других миров с кислым юмором называли Френдлиз (Дружественные). Религиозные, спартански воспитанные и отлично вышколенные фанатики составляли население планет Гармонии и Ассоциации. Меня всегда удивляло, что из сотен видов и типов человеческих обществ, наряду с солдатским Дорсаем, научным миром Нептуна и Венеры, философскими мирами Экзотики, выросло и процветало такое мрачное и фанатическое человеческое поселение.