– Пшел быстро за вчерашним немцем, кажи Порфирьевич срочно просит их по делу! – и простимулированный напоследок могучим ударом хозяйского сапога бутылками по копчику, несчастный Прошка кубарем скатился по лестнице во двор и не задерживаясь пулей вылетел на улицу, даже шапку забыл одеть. Ох грозен хозяин в гневе, нелегка у него рука, горе тому, кто под нее подвернется – тут еще не так побежишь, полетишь пулей…
Тяжела ты доля простого российского барина в начале 19-го века, ох тяжела оказывается… Хотел Виктор Степанович отдохнуть сегодня, отметить удачную сделку и в меру расслабится, но не вышло, опять пришлось заняться делами… Давно уж он собирался осуществить здесь постановку толстовской "Бани" с собой самим в главной роли естественно, заветная мечта еще с далекого полузабытого за столько лет детства. Тогда еще пацаном, сопливым мальчишкой он с упоением читал под одеялом при свете фонарика пожелтевшую замусоленную распечатку, представляя себя на месте того "барина", и сладкие судороги сводили низ живота, там в паху словно горячая волна поднималась.
И вот наконец заветная мечта неожиданно сбылась. Пришлось немало повозится с очередными "комнатными" девками, тупые деревенские шлюхи совершенно не могли уразуметь, чего же от них еще хотят, кроме секса. Обычно у господина желания были проще – валил на постель, подол на голову, ноги врозь и вся любовь… на столь любимую новоявленным помещиком команду: "Становись в стойку" девицы долгое время никак не реагировали. Он даже хотел было суфлера с палкой завести, но в итоге передумал, и сам подсказывал безмозглым дурам слова, столько нервов сжег и подзатыльников раздал – не счесть. Кое-что Виктор Степанович чуток изменил и поправил, но это не существенно в целом для действия, так возраст "актрис" автор ведь нигде в тексте не оговорил. Виктор Степанович в принципе не был извращенцем и на малолетних его не тянуло, просто других девственниц, благодаря приобретенной после переноса из будущего бешеной сексуальной активности у него в хозяйстве не водилось. Обычно бывший историк их сразу "употреблял", иногда прямо в закрытой карете по дороге домой от продавца. Так даже приятнее, "экстрим" называется, повозка трясется на ухабах добавляя ощущений, свежекупленная девка сдавлено верещит, а куда ей деваться – кричать в полный голос боится… лепота да и только.
Баня… первый акт эротической драмы уже прошел – "Наташка с Палашкой" свое положенное по сценарию отработали. Пар под потолком сгущался, водка выпита, и снова дикое желание терзало бренную плоть нашего "путешественника во времени", старших девиц он уже успел худо-бедно употребить в точности "по классику", теперь должна следовать неизбежная развязка.
– Вот перед, а вот и зад, кто посмотрит, будет рад… Ну!!! – Степаныч подал условный сигнал, актрисы однако опять "ступили", пришлось добавить руками пару плюх, что за народ такой дикий, всех постоянно пинать надо.
– Эй, дружочек, молодец, сунь красавице конец! – тонкими голосами затянули, запели девки. Сообразили все-таки бестолковые, чего от них безуспешно еще с утра на репетиции, добивался хозяин. Далее по ходу действия эротического рассказа, приписываемого чуть ли не самому Льву Николаевичу Толстому, барину следовало произвести любовное соитие с младшей "банщицей", старшие подруги должны были уложить и подготовить девушку к этому торжественному акту.
Степаныч тотчас приступил к этому весьма приятному делу, но дальше вышло совсем не по толстовской "Бане", визжащую и брыкающуюся жертву на лавке им удержать не удалось. Щедро надавали ей оплеух и затрещин, чтоб сломить упорное сопротивление, но это испытанное средство не помогло сегодня, хоть девки-помощницы и старались изо всех сил. Вместо красивого сношения получилась безобразная драка, но так оказывается, даже сильнее возбуждает…
– Заткнись дрянь, иначе с мамашей в Сибирь отправлю! Сдохните там суки под каторжниками! – заорал разохотившийся барин, довод подействовал, строптивая кухаркина дочь перестала дергаться и визжать, точно ее режут, но девочка по прежнему "зажимается". Надо было сразу ее предупредить, что-то недодумал и недоработал немного, обычно предусмотрительный Виктор Степанович.
Это надо же так, только с помощью своих наложниц кое-как уложил наконец, дрожащую как осиновый лист от страха и рыдающую взахлеб, тощую и плоскую девчонку на скользкий от воды и мыла пол. Точно гора он навалился сверху, раздвинул ей детские еще острые коленки и уже почти приступил, как в дверь предбанника трещит от ударов, ломиться посыльный мальчишка-форейтор: "Барин до Вас от их степенства пришли, срочно просют, грят беда!" Его, БАРИНА, грубо и безжалостно отвлекли от такого важного и захватывающего действия, испортили весь спектакль, все труды пошли впустую. Такой жестокий облом на самом захватывающем месте, когда следовало господину по сценарию дефлорировать малолетнюю дочку кухарки Анисьи…