– Я не воровка! Нас с маменькой барин в другую деревню перегоняет! – Глаша вторично покраснела, глаза увлажнились и даже губки обиженно надула, еще немного и заплачет, совсем как маленькая девочка.
– Ладно, пошутил я, прости дурака! Иди коза к маме в обоз, не буду тебя на прут обратно прицеплять. – Александру стало неудобно, обидел девочку подозрением и он поспешил загладить свою вину таким нехитрым способом.
– А вам унтер партионный худа за то часом не сделает? А мне, а матушке? – девица замялась в нерешительности, и не уходила, – Ой я боюсь дяденька солдат, кабы чего не вышло!
– Я сам себе унтер! – уверенно заявил Сашка и "придал ускорение" девчонке легким шлепком по обтянутой сатином тощей заднице, чтоб соображала быстрее, – А ну бегом к маме! Разберусь с твоим партионным сам, на меня валите если что. Скажешь, унтер-офицер Сашка тебя отпустил.
Убежала, только пискнула от хлопка по попе, как мышка… Он тогда еще не знал и не мог даже и представить, что в этот момент прошел некую развилку на жизненном пути, это факт он осознает потом, годы спустя.
Вечером, только собрались Александр с Григорием пойти отдохнуть, как откуда ни возьмись, точно легкокрылая ласточка, прилетела Глаша.
– Матушка зовет чай пить, пожалуйте не обижайте! – выпалила она на одном духу. Ну какой солдат откажется от такого приглашения?
Познакомились они тогда с Дарьей, и ее дочками, старшую Александр днем освободил от цепи, а младшая следовала вместе с матерью в обозе к новому месту жительства. Как ни изобретательна и запаслива казна, но на двухлетнего ребенка подходяшей цепочки не нашлось. Что до старшей, то Александр имел поздне вечером неприятный разговор с партионным насчет "своей" девки.
– Сбежит баба, ей че – солдатка, почитай вольная и деток за собой утащит! Отвечать хто за их пропажу будет? – упирался старый пропитый насквозь служака, от замечания Сашки, что малолетних приковывать нельзя он отмахнулся, как от несущественного, – Завсегда так арестантов и "невродий" гоняю! Бабу на цепь неможно, она не крепостная и барин ей не указ, своей волей с нами идет.
– Сколько? – не стал долго спорить Александр, о здешних порядках, а заодно и о расценках, его уже уведомили накануне конвойные солдаты.
– Три рубли! – ничуть не смущаясь выставил свою цену партионный, поторговались слегка и сошлись на одном.
К великому сожалению, по ошибке Александр отдал тогда за Глашу свой главный военный "сувенир" – серебряный рубль, подаренный генералом Багратионом. Спохватился, предлагал даже пять, лишь бы вернуть, но поздно, что пропито, то ушло… назад не воротишь. Пить в конвойной команде умели и любили, ее фактический начальник всю дорогу постоянно подавал пример подчиненным.
Кипит, булькает вода в старом, прокопченном в долгих походах и помятом медном чайнике, который когда давно расторопный Гришка стащил у зазевавшейся купчихи. Оранжевые отблески огня отражаются на давно не чищенных, позеленевших боках посудины. Дарья не спеша и обстоятельно, как умеют только русские крестьянки, рассказывает новым знакомым о своей жизни, больше собственно и не о чем говорить, про войну солдатам вспоминать не хочется, да и там большинство "забавных" историй отнюдь не для женских и детских ушей. По началу вышла неприятность, когда они только пришли слух неприятно резануло уже частично подзабытым французским, нет не тем убогим жаргоном, на котором обычно говорили местные дворяне: "сир, баньжур… ву пле… тьфу стой куды прешь скотина, али барина не углядел!" – к нему привыкли, а именно натуральным. Гришка даже машинально перехватил ружье, как бы для для нанесения удара штыком, с "лягушатниками" у него были связаны не самые приятные воспоминания, вот руки сами и отработали, хоть никакого врага перед ним и не было в помине.
– Господи! Что ваш товарищ делает? – встрепенулась испуганная женщина, а Глаша вскочила и храбро бросилась вперед, грудью заслоняя мать от страшного штыка.
– Не бойтесь! – Александр сразу понял в чем дело и моментально отвел оружие приятеля в сторону, – Мы этих французиков целый год убивали, а они в свою очередь нас. Вот Гриша мой приятель, еще и не остыл, не вините уж его бедного.
– Я только старшую дочку немного пытаюсь выучить иностранному языку… – призналась новая знакомая, – Неужто так вас насторожила?
– Да нет все в порядке! – успокоил ее Сашка и Григорий к тому моменту понял свою промашку и отложил ружье, пристроив его возле казенной повозки, туда же Сашка поставил и свою винтовку, недоразумение таким образом было полностью исчерпано.