– Глашь ей богу, вот возьму зашвырну Машку на середину Псарского! И пускай плывет куда хочет! – в сердцах пообещал жене Александр, вынимая из нее свой орган, и тут взвыл, – А зараза!!!
– Саша, ты чего, али укусил кто? – встрепенулась Глашенька, увидев, что лицо у Сашки исказилось болью, с опаской она завертелась разглядывая мутную воду, где могла таится угроза.
– Да так ничего, на камешек острый наступил, – поспешил он успокоить супругу. На самом деле был виноват "камешек" висевший у него на шее. Мария совершенно случайно перебирая в воде ножками ухитрилась попасть маленькой пяткой прямо туда, куда всего больнее… по самому кончику, и немного успокоившись он продолжил, – Вот ведь Машка твоя, зараза… групповуху нам устроила, зачем?
Маша ему ничего не ответила, с некоторых пор она с Александром не разговаривала, только сверкала глазами, да губки обижено надувала. "Очи чорные" – пожалуй единственное примечательное, что у нее пока есть, а так все заурядное: личико маленькой девочки, ножки-ручки спичками, да копна жестких волос цвета воронова крыла. Александр как-то пошутил, что если растительностью с Глаши можно набивать подушку – настолько мягкие и шелковистые у нее волосы, то Маша сгодится только на сапожную щетку, но никак не на одежную.
– Саш, а групповуха, что эдакое? – заинтересовалась старшая из сестер и пришлось Александру ее немного обидеть. Не очень то удобно блистать перед женой такими познаниями, Глаша и так ему выговаривала постоянно за настойчивые попытки заставите ее принять при сношении более удобную позу, а уж про всякие прочие эротические изыски и упоминать не стоило.
– Рано тебе Глаша такие вещи знать, маленькая еще! Пошли на берег обсыхать… Да не дуйся ты на меня, губки бантиком и вперед.
Потом они рядом лежали взявшись за руки на желтом речном песке, грелись в лучах заходящего солнца и лениво ругали Машу, а та забилась между Александром и старшей сестрой, как бы пытаясь их разделить. На замечания маленькая смуглянка никак не реагировала, демонстративно отвернулась от Сашки и прижалась к сестре свернувшись в комочек. Он ничего лучшего не придумал, как ущипнуть мелкую немного, пусть хоть почувствует, что натворила. В результате Александру дали по рукам сперва Маша, а потом и Глаша тоже вступилась за сестричку. Затем пришлось младшую вылавливать из воды, она так разобиделась, что кинулась в пруд и попыталась уплыть на середину, и конечно же чуть не утонула. Но все же потом, после всех треволнений, совместными усилиями удалось добиться примирения. Мария успокоилась, дала себя погладить Александру, видимо в знак особой милости, а раньше всегда вырывалась.
По дороге домой в Сосновку они с Глашей как-то одновременно и не сговариваясь решили, что скорее всего этому маленькому человечку не хватает внимания, вот и чудит, хочет чтоб взрослые его заметили. Мать все время пропадает с ученицами у соседского помещика, а тут еще и сестру пытаются отобрать, вот и взбесилась Машенька. Весь вечер развлекали эту принцессу и играли с ней, сказки ей рассказывали, пытались рассмешить, всячески тормошили. Мария оживилась и наконец впервые со дня свадьбы начала говорить с Александром, пусть детский лепет, но все равно приятно, словно невидимый барьер они с Глашей сломали. Так до темна и развлекались, спать ребенка уложили с собой и утром Александр не стал тревожить спокойный сон ребенка. Как трогательно она сопит, доверчиво прижавшись к его правому боку. Он лишь осторожно погладил сонную Глашу, что лежала слева, прямо сквозь тонкую ткань ночной рубашки по интимным местам и по неразвитому еще бюсту и пуговкам сосков. Его девочка, или девушка, или женщина, ее можно назвать любым из этих трех слов так и не проснулась до конца, только сладко потянулась в истоме…
А с рассветом Александру надо было собираться в Москву, он думал, что разлука будет на два-три дня, а оказалось, что навсегда. Когда он вернется, то застанет в живых уже ни Глаши, ни Дарьи, уцелеет только одна Маша… И в тот момент, когда серебряное колечко – все что осталось от любимой жены скользнет и маленькой и грязной детской ладошки ему в руку, жизнь словно перевернется и обретет новый смысл. Он, новейший и в то же время древний как мир, столь схож с именем последней младшей дочери солдатки, даже название с той же буквы начинается, но это совсем другое… Если "Мария" – слышится жизнь, надежда и любовь, то Александра теперь на этом свете только одно занимает, одно короткое и емкое слово – МЕСТЬ.
Конец первой части