– Ай, ай, не надо! Пустите!!! Мой Ваня вас убьет, коли узнает!
– Не противься милая, ты мне жена венчанная али нет? Пойдем домой, я по ласке соскучился! Пойдем, дедушка дурочку приголубит… хе-хе.
Однако "венчанная жена" сосем явно не желала ублажать "суженного" и извернувшись ухитрилась влепить ему звонкую пощечину. Тот аж взвыл дурным голосом, правда бить девчонку не стал, только обхватил посильнее и поволок к выходу.
– Ах ты дрянь такая, придем домой, ужо я тебя вожжами выдеру как собачонку лядащу! Набралась тут "благородства" со своим хахалем-офицериком? Все дурь выбью до остатку, супружница по закону должна свово мужа уважать и ублажать!
Александр двинулся на помощь, но его опередили, со стороны кухни баллистической ракетой вылетела уже знакомая кухарка. С пришельцем она церемониться не стала, с ходу двинула ему кулаком в морду, да так сильно, что у того зубы сочно хрустнули. Пожалуй, при соответствующей подготовке эта решительная женщина смогла бы и ринге выступать, не хук конечно у нее вышел, но очень даже близко.
– Пошел вон пияница! Пропил супружницу, так давай ходи отсюда! – и в качестве дополнительного она аргумента еще раз задвинула мужичку в рыло, – Залил глаза бесстыжие и девочке нашей лезет!
– Б…, холопка! На кого подлая руку подняла!!! Запорю!!! Я от самого государя императора медалью пожалован за беспорочную службу! Я коллежский регистратор, а не мужик тебе какой лапотный!
– Салдат, чаво уставился на ево?! Выкинь энтого херистратора к лешему отсюдова!
Приказ получен, далее все произошло очень быстро и без бурных эмоций и слов, совсем не как в кино. Заломив скандалисту руку, благо приемы самбо до конца еще не забыты, Александр вполне корректно, не обращая внимания на оскорбления, и без излишнего рукоприкладства, проводил разбушевавшегося "господина" до выхода. У самой калитки он все же не сдержался, этот алкаш обозвал его быдлом, было? А ну-ка повернитесь ваше чиновное благородие к улице передом, ко мне задом, вот так в самый раз. Мог бы ты дядя уйти по-хорошему, но теперь полетишь, хоть и недалеко и невысоко… и так пять секунд – "ключ на старт"! Только калитка хлопнула, да грязь брызнула из под тушки губернского "алконавта", приземлился он точно в лужу аккурат между двумя упитанными соседскими свинками. Умные животные поспешили принять господина коллежского регистратора в свое почтенное общество, в котором вероятно не существовало никогда сословных различий.
– Смори-ка эка болезный вылетел, як воробушек! – прокомментировали событие сидевшие на завалинке напротив бабки.
– Маврикиевна, а хто энто, чет я не упомню таково кавалера?
– К их благородию капитану Денисову таскается, кажинный раз, как господа в город приедут…
Сашка со злость захлопнул дверцу и надвинул внутренний засов до упора. Так, а где же бдительный сторож? Он погрозил кулаком псу, тот заскулил, мол понимаю – провинился и скорчил такую "виноватую" морду, что невозможно было удержаться от смеха. Хотел было он поощрить косматого за находчивость, за ухом почесать, да не получилось.
– Пошли чай пить служивый, барыня тебя зовет! – кухарка тут как тут, даже не стала дожидаться ответа, схватила за рукав мундира и потащила за собой, точно судно на буксире. Вот так они и познакомились. Гражданская жена штабс-капитана Софья Михайловна уже полгода проживала в небольшом домике на окраине губернского города N вместе с кухаркой Палашей. Сашке сразу бросилось в глаза, что отношения между молодыми женщинами были доверительными, старшая утешала младшую, ведь Софья расплакалась как малый ребенок. Только разница в одежде подчеркивала у них различие, и позволяла определить, кто барыня, а кто кухарка. Достаточно закрыть глаза, как создавалась иллюзия, что мать утешает дочь, или старшая сестра младшую.
– Успокойся золотко мое, прогнали мы его, не придет супостат боле, вон Сашка-солдат как ему наподдал.
– Грозиться ведь царю пожаловаться, – утирает горькие слезы с кукольного личика Софья Михайловна. Не очень-то ей идет "по имени-отчеству", даме сердца сашкиного начальника от силы лет пятнадцать, если не меньше – выглядит сущим ребенком, а ее старшей "подруге" вряд ли больше двадцати.