– Хватит сосать милая, иди Степку позови, мы домой поедем, – рука в замшевой перчатке небрежно хлопает девку по щеке. Варька, путаясь в длинной юбке, пулей срывается выполнять очередное желание хозяина, попутно давясь и стараясь на ходу ничего не выплевывать, барин велел глотать и девка боится вызвать его неудовольствие, боится прогневать.
Виктор Степанович удивлен таким рвением и усердием со стороны подневольной любовницы, зародилась в глубине сознания мысль, что девчонка действительно влюбилась в него и выполняет все прихоти не только из-за страха жестокого наказания. Он отмахнулся то такого предположения, как от назойливого пискуна-комара, это же бессловесное быдло, у них нет ни разума, ни чувств, ни эмоций – пригодны только для черной работы и для удовлетворения различных потребностей господина. О свободе может мечтает – посмотрим еще, как тут намедни ему сказали: "Взнос без палки не бывает!" – так, что "палок" Варьке еще придется получить немало. Ни малейшей жалости или сочувствия эти люди у него не вызывали, это рабы и все этим сказано. На днях он без сожаления сдал неловкого слугу в рекруты, пусть там его теперь капралы на плацу палками дрессируют, если не подохнет раньше. Бойцовских собачек притравленных на человека к великой досаде в Москве закупить не удалось, там все больше гончих и легавых разводят, а бультерьеров и вообще пока в природе не существует. Не получилось нанять и профессионального палача, такие люди в большой цене у помещиков, так просто не сманишь к себе. Но с мальчишкой-форейтором он разобрался по полной программе, выгодно продал мерзавца одному знакомому грузину, приятелю генерала Яшвиля, большому любителю нетрадиционных развлечений, благо таких деятелей хватает и в старом добром 19-ом веке.
В Москве его давно ничто не держит, кроме чисто коммерческих соображений, жаль только впустую потраченных средств, ушедших на подготовку в рамках Проекта. Все точка, как только сбудет последние ассигнации через посредника так и в Питер, там Европа и цивилизация, а здесь лишь старая вековая грязь, пьяное быдло, замоскворецкие купчишки, и замшелые бояре-динозавры. Мелькают вдоль дороги елочки и березки, к ночи точно будем дома, жаль он выбрал сегодня полуоткрытый экипаж, а то бы Вареньку можно было по дороге употребить. Юбочку ей подвысь и посадил бы себе на колени, а затем: по кочкам, по кочкам, по гладенькой дорожке… и…ть! Сплошные ямы… только и успевай голову закрывать, чтобы не ушибиться о распорки и дуги внутри полога экипажа, даже немецкие рессоры не помогают от такой напасти.
Через неделю после последнего визита в окрестности Сосновки, верный компаньон по сбыту фальшивок – купец первой гильдии Василий Порфирьевич тривиальнейшим образом спалился на сбыте фальшивых денег. Но и тут Виктора Степановича преследовала неимоверная удача, как не поверить после такого в свою избранность и исключительность? Васька-жулик не стал закладывать компаньона, сообразил однако стервец, что при наличии сговора наказание многократно увеличивается. Видели его недавно возле тюрьмы, когда из одного казенного экипажа высадили их степенство в кандалах и арестантском халате, поверх которого, впрочем, была накинута какая-то старая шинель солдатского образца. Он сам отделался лишь легкими неприятностями с московской полицией, за относительно небольшую мзду хорошие люди все мигом уладили, а вот купец пожадничал и потому сел всерьез и надолго. Ну да бог с ними, все ассигнации к тому времени уже давно превращены в золото, серебро или полезную и ценную недвижимость, да и в тех же рабов частично.