Самое тоскливо время в солдатской жизни – долгая зима, все нижние чины вынуждены сидеть день деньской после обеда по баракам, если более податься некуда, а так чаще всего и бывает. Занятий в поле, пусть тяжелых в холодное время, но отвлекающих от всяких дурных мыслей не проводят по причине отсутствия зимней одежды. Поэтому и пик самоубийств в войсках нередко приходится на этот период. Когда в полку стали вызывать добровольцев в охотничью команду, то от желающих просто отбоя не было, хоть и предстояло ловить отнюдь не зайцев, а дичь немного покрупнее. Александр, честно говоря, не собирался в "охотники", не было у него тяги к истребления различных зверюшек, что больших, что малых. Но его и не спросили, более того назначили командиром этого сводного отряда из десяти бойцов, начальство решило, что стрелку-охотнику полезно иногда попрактиковаться по живым мишеням. Так сложилось – в это год он убил своего первого и единственного медведя, больше такую дичь промышлять ни разу не довелось. Обычно солдат в те годы не посылали для подобных мероприятий, но тут пришла заявка от уездных властей: дескать, страшный косолапый хищник истребляет скот и терроризирует крестьян и никакого сладу с ним нет.
Далеко тащится не пришлось, оказалось, что "ужасный монстр" обитал чуть ли не в 50-ти верстах восточнее города в районе деревеньки с экзотическим названием Гадюкино. Власти даже вопреки обыкновению расщедрились и выделили транспортные средства – пару саней с возчиками из числа обывателей-горожан. Впрочем на других условиях командир 13-го егерского бы нижних чинов не отпустил, из опасения, что его люди заблудятся в лесу и померзнут.
Сведения о способах охоты на медведя в берлоге у всех потенциальных зверобоев, на проверку, оказались только теоретические. Не крестьянское это дело совершенно, да и огнестрельного оружия по деревням почти нет, ружья у мужиков появятся только после 1812 года – как раз армия Наполеона их и снабдит.
– Где медведь? Где у него берлога? Куда мы едем? – сразу же поставил вопрос ребром Сашка.
– Да ладно те Ляксандр, чай деревенские поди-ка знают! – таково было всеобщее мнение, и как оказалось ошибочное.
Получилось так, что горе-охотники с утра и почти до обеда искали не косолапого, а как раз "знающего человека" в Гадюкино. Сперва дал наводку помещик, послал к Фоме такому-то, дескать ему точно известно. Фома коакзался "незнающий" грешит на Ерему, тот "сумлевается" и отсылает к следующему сельчанину. Только с пятой попытки вышли служивые на мужичка согласившегося показать место зимней спячки медведя.
Но и тут пошли глупые проволочки, перед тем как двинутся в лес оказывается надо прочитать специальную молитву: "Подай господи, помоги нам убить медведя." Нет именно так, без всяких шуток…
– Прежде чем на бабу влезть тоже молишься "Богородица укрепи и наставь"? – не выдержал унтер-офицер, время ведь уходит, а их командировали только на два дня.
Потом с грехом пополам, после "камлания и танцев с бубном", все же направились в лес. Александру сразу же показалось странным одно обстоятельство – деревенский "егерь" не взял с собой собаки, но мужик заверил, что и так найдет берлогу. По его словам получалось, якобы ходу до цели всего ничего – две версты по прямой, не более. Шли они они час, второй и все никак не могли добраться до цели, не иначе в Гадюкино принята собственная система мер и весов, не совпадающая с российской. Нижние чины уже изрядно устали, Сашке было прекрасно слышно, как они как кашляют у него за спиной и матерятся простуженными голосами. У него самого под шинель поддет для тепла тонкий жилет козьего меха – подарок Палаши, а у остальных и того нет, лишь казенный "рыбий мех".