Ни один мускул не дрогнул на лице дорсайца.
– А что я должен купить у них? – спросил он.
– Свидетельство под присягой, что их наняли, чтобы убить вас, сэр.
– Но ни один межпланетный суд не поверит таким людям, – возразил Кейси.
– Ох, – вздохнул я и не мог не улыбнуться. – Они поверят мне, как представителю «И.Н.С.», когда я подтвержу их слова.
Опять повисло молчание. На его лице не возникло никаких эмоций.
– Вижу, – сказал он наконец, затем встал и прошел в прихожую. – Джекол, – позвал он.
На пороге возник капитан.
– Сэр?
– Мистер Олин остается здесь до дальнейших распоряжений.
– Хорошо, сэр.
Грим кивнул мне и вышел.
Я стоял, окаменевший, не в силах произнести ни слова. Я не мог поверить, что он арестовал меня, чтобы предотвратить тем самым кое-какие мои дальнейшие действия. Я повернулся к Джеколу. Он следил за мной с сочувствующим выражением лица.
– Его преподобие в лагере? – спросил я.
– Нет, – Джекол прошелся передо мной. – Ладна вернулся в посольство в Блаувейн. Будьте хорошим парнем, ньюсмен, и сидите смирно. А то в течение нескольких последующих часов вы можете оказаться убитым.
Мы стояли лицом к лицу и, недолго думая, я ударил его в солнечное сплетение.
В университете я немного занимался боксом. Упоминаю не для того, чтобы вы считали меня мускулистым героем, а только для того, чтобы объяснить, каким образом я освободился из-под опеки Грима.
Джекол упал на пол и лежал без чувств. Я перешагнул через него и вышел.
Лагерь был пуст и поэтому никто не остановил меня. Я сел в свой автомобиль и уже через пять минут мчался по дороге в Блаувейн.
26
От Нового Сан-Маркоса до Блаувейна было 1400 километров. Обычно в хорошую погоду такая поездка заняла бы у меня часов шесть, но поскольку было уже темно и опустился туман, до посольства Ладны я добрался лишь через четырнадцать часов.
Я позвонил и, когда привратник открыл дверь, поинтересовался, здесь ли преподобный отец Ладна.
– Мистер Олин? – поинтересовался охранник. – Преподобный отец давно ожидает вас.
Привратник улыбнулся, но я не обратил на его слова никакого внимания. Я был слишком рад, что Ладна не успел еще уехать.
Мужчина, который открыл мне дверь, провел меня через коридор внутрь дома, и я предстал перед молодым симпатичным парнем, уроженцем Экзотики, который представился личным секретарем Ладны. Он встал из-за стола и вновь повел меня куда-то вглубь дома. Перед какими-то дверьми юноша остановился и, сказав, что эта дверь – вход в личный кабинет его шефа, удалился. Я открыл дверь и переступил через порог. Но оказался не в кабинете, а в другом каком-то коротком коридоре. И тут я увидел что-то невероятное. Ко мне приближался Кейси Грим. Но к моему удивлению он только бегло взглянул на меня, кивнул и прошел мимо. Тогда я понял, кто это был. Конечно же, это был не Кейси. Передо мной только что прошел его брат-близнец – Ян Грим – командующий гарнизоном войск Экзотики в Блаувейне. Я никак не мог предполагать, что братья так похожи, хотя неоднократно слышал, что они близнецы. Ведь Джекол не раз говорил мне об их диаметральной противоположности. Если Кейси, когда военные дела на занимали его, был подобен лучу солнца, то Ян, его физический близнец, скорее напоминал Одина, был подобен тени. Казалось, древняя дорсайская легенда возвратилась к жизни. Передо мной только что прошел мрачный человек с железным сердцем и темной одинокой душой. В могучей крепости своего тела он был как отшельник в хижине среди гор. Это был неистовый и одинокий Горец из древней сказки, вновь возвращенной к жизни. Если верить слухам, то чернота, которую излучал Ян, иногда рассеивалась в присутствии Кейси. Но несмотря на столь удивительное различие, в военном смысле оба брата были великолепными образцами дорсайских офицеров.
Все эти мысли невольно вылетели у меня из головы, когда я, пройдя через маленький коридор, толкнул дверь и оказался в помещении лицом к лицу с Ладной.
– Входите, мистер Олин, – сказал священник, вставая, – и идите за мной.
Он повернулся и вышел. Я последовал за ним и оказался на открытой площадке у припаркованного аэромобиля. Ладна сел за пульт управления и жестом пригласил меня садиться на заднее сиденье.
– Куда это мы направляемся? – подозрительно поинтересовался я.
Священник, коснувшись кнопки автопилота, поднял аппарат в воздух. Затем, повернувшись ко мне вместе с креслом, он произнес:
– В полевой штаб командующего Грима! Его глаза были все того же коричневого цвета, но они испускали какой-то лучистый свет, который не позволял мне изучить выражение его лица.
– Понятно… – протянул я, – но надобно вам знать, преподобный отец, что мой статус ньюсмена защищает меня не только от Френдлиза, но и от Экзотики. Произвол с ньюсменом даже на такой планете, как Экзотика, не может пройти даром. Учтите это, святой отец.
Ладна сидел лицом ко мне. Его руки были сцеплены вместе. Бледные руки на фоне голубизны одежды гипнотизировали меня.
– Вы находитесь здесь в соответствии с моим решением, а не с приказом Кейси Грима.
– Я хотел бы знать почему? – спросил я с нажимом.
– Потому что вы очень опасны!
Он выпрямился в кресле, не отрывая от меня взгляда. Я ждал, что он будет продолжать, но Ладна молчал.
– Опасен? – удивился я. – Опасен для кого?
– Для нашего будущего. Вы, ньюсмен, опасны для всех нас. Будущее человечества…
– К черту его! – воскликнул я.
Священник покачал головой. Его глаза неотрывно следили за мной.
– Хорошо, – согласился я. – Объясните мне тогда, почему это я опасен?
– Потому что вы хотите уничтожить жизнеспособную часть человеческой расы. И вы знаете как!
Наступило короткое молчание. Аэромобиль беззвучно скользил над полями.
– Что это за странные инсинуации, сэр? – спросил я спокойно. – Хотелось бы знать, почему они у вас возникли? На основании чего?
– Из наших онтогенетических вычислений, – произнес Ладна таким же спокойным тоном. – И это не выдумки, Там, а обоснованные вычисления.
– Опять эти ваши ученые, святой отец, стоят на моем пути, – рассмеялся я через силу. – Чего вы конкретно сейчас хотите от меня?
– Я предлагаю вам, ньюсмен, выслушать меня.
– Выслушать? Ну конечно! Ведь это моя обязанность – выслушивать людей. Рассказывайте.
Ладна поправил что-то на пульте, потом опять повернулся ко мне.
– Человеческая раса раскололась эволюционным взрывом, когда межзвездная колонизация стала практически решенным делом. Это произошло из-за расового инстинкта, от которого в полной мере мы не избавились до сих пор.
Я достал блокнот.
– Мне надо кое-что записать.
– Если желаете, – беззаботно согласился Ладна. – После этого взрыва начали развиваться человеческие культуры, основанные на отдельных качествах человеческой личности. Борющейся, сражающейся ветвью человечества стал Дорсай. Ветвью, которая наделила индивидуума верой и кое-чем другим, стал Френдлиз. Философская и культурная ветвь – это Экзотика, к которой принадлежу и я. Мы называем такие миры «осколочными культурами».
– Мне об этом известно, – кивнул я.
– Вы знаете о них, Там, но вы совсем не знаете их!
– Что? Почему это?
– Потому что вы, как и все наши предки – с Земли! Вы представляете ствол, который включает все ветви человечества. «Осколочные» люди эволюционно изменились по отношению к вам.
Я почувствовал легкую боль, пронзившую мое тело. Эти слова пробудили во мне эхо голоса Матиаса.
– О? Боюсь, что я не замечаю этого.
– Потому что вы не хотите замечать этого. Если бы вы допустили, что они отличаются от вас, то должны были бы судить их уже по другим нормам.
– Отличаются от меня? Но в чем?
– Они отличаются от вас, людей Старой Земли, чувством, общим для всех индивидуумов «осколочных» миров – понимать и совершать поступки инстинктивно, в то время как вы экстраполируете свое воображение. Поймите, Там, отличие заключается в том, что вместо всех сторон его умственных и физических способностей представитель «осколочной» культуры имеет одну, в крайнем случае, несколько необыкновенных способностей, остальные же игнорируются и атрофируются. Эти способности развиваются вместо атрофированных настолько сильно, что создается новая личность, и в этом случае мы имеем не больного, неполноценного человека, а здоровую, духовно богатую личность, сильно отличающуюся от нас.