Как выяснилось, этот процесс затянулся на долгие годы, поскольку время от времени появлялся новый кусочек пазла, ранее неизвестный или, казалось бы, не имеющий отношения к делу. Некоторые из них и послужили толчком к написанию этой книги.
Двадцатиминутная поездка из Херефорда на север не заняла много времени, и не успел я оглянуться, как водитель уже подъехал к парадной двери живописного загородного коттеджа. Блю и Гейл стояли уже там, готовые поприветствовать меня. Я выскочил из машины и зашагал на своих костылях, останавливаясь, чтобы сжать протянутую руку Блю.
— Ты в порядке, Майк? — Спросил Блю, скромно улыбаясь. — С возвращением!
Это была одна из сцен воссоединения, которые я снова и снова разыгрывал, находясь в тюрьме; почему-то мне часто казалось, что я совершаю это действие из своей камеры. Когда эти события произошли на самом деле, и именно так, как я себе представлял, я понял, что в каком-то смысле это мой заключенный разум пытается сказать мне, что все будет хорошо; что возвращение в Херефорд и новая встреча с друзьями означают окончательный конец кошмара, через который я прошел.
Оглядываясь на тот период, теперь я отчетливо вижу, что страдал. В моей душе зияла огромная дыра, которая отчаянно нуждалась в исцелении. Хотя Пит, Кен и другие близкие друзья поддерживали и ободряли меня, я знал, что есть только одно место, которое я действительно хотел и в котором отчаянно нуждался: мой родной дом в Новой Зеландии. Именно здесь я мог оставить своих демонов в покое и позволить начаться процессу исцеления.
Холодным, солнечным весенним утром гробы, которые несли безупречно одетые бойцы 22-го полка САС, медленным шагом внесли в церковь Святого Мартина.
Церковь была забита до отказа, в ней собрались бывшие и действующие солдаты САС, пришедшие отдать последние почести погибшим. На каждом гробе, украшенном флагом, лежали полковой ремень, берет и медали, и когда они в торжественной тишине медленно проносились по проходу к кафедре, головы всех присутствующих поворачивались, сопровождая их взглядом, а присутствующие мужчины вспоминали о своей смертности.
Читались хвалебные речи и пелись гимны — в атмосфере, которая была настолько заряжена эмоциями, что не могла не тронуть за душу. Но это было не просто эмоциональное выражение скорби, ведь среди тех, кто недавно вернулся из Персидского залива, чувствовалась настоящая волна гнева — чувство, которое не должно присутствовать на такой службе.
Когда на улице смолк пронзительный треск винтовок почетного караула, одинокий горнист начал играть «Зарю», и его жуткие причитания стали последним приветствием павшим.
Стоя там, на полковом кладбище, я вдруг почувствовал себя очень отстраненным и одиноким — ведь прощальный салют и сигнал горна могли так же легко звучать и в мою честь, и когда каждый проходил мимо могил, склоняя голову и прощаясь, никто не стеснялся своих слез боли и утраты.
Через несколько месяцев после нашего возвращения из Ирака в Стирлинг Лэйнс прибыли представители ООН, чтобы встретиться с теми из нас, кто был военнопленным. Их задача заключалась в сборе показаний о том, как с нами обращались, пока мы находились в руках иракцев — была создана комиссия, которая должна была предпринять попытку взыскать с иракского правительства компенсацию за жестокое обращение с гражданскими и военными.
Бывшим военнопленным САС были присвоены номера, чтобы обеспечить конфиденциальность и защитить наши личности. Мне был присвоен номер «Солдат № 5».
ЭПИЛОГ
Бум! Звук огромной бомбы, разорвавшейся где-то в центре города, был хорошо слышен с моего возвышения на крыше. Клубящийся черный дым свидетельствовал о разорвавшейся взрывчатке и горящих материалах, по которым можно было примерно определить место взрыва.
На мне больше не было камуфлированной формы британского образца, и я не носил винтовку — все это было обменено два месяца назад на элегантный костюм за 600 долларов и портативную радиостанцию «Моторола». Теперь я был гражданским лицом — через семь лет после войны в Персидском заливе я наконец решил оставить Полк и теперь гастролировал по миру в качестве консультанта по безопасности.
— Что скажешь, Киви? — Спросил меня Майк, босс «Стирлинг Секьюрити», помня о высокопоставленных клиентах, с которыми мы находились на вилле. Я опустил бинокль и осмотрел обманчиво живописный вид, открывающийся передо мной. Террористы фундаменталистского толка только что взорвали еще одну бомбу — четвертый взрыв за последний час, концентрированная атака в преддверии выборов, которые должны состояться через две недели.