Ощущение дежавю было настолько сильным, что мне пришлось себя ущипнуть. Эта ситуация до боли напоминала 1996 год и подписание моего контракта о неразглашении в Херефорде; невероятно, но они пытались повторить тот же трюк. Но теперь было одно существенное отличие: я больше не был частью их вооруженных сил, и они никак не могли заставить меня подписать контракт против моей воли. На этот раз у меня было право и свобода выбора — и я выбрал отказ.
К сожалению, такое издевательское отношение имело успех и в других кругах, особенно в соответствующих издательствах. На самом деле, в этот момент я не сомневаюсь, что серые люди в Уайтхолле думали, что все будет завершено еще до Рождества.
Но на что министерство обороны не рассчитывало, так это на глубоко укоренившееся чувство моральной правоты, которое горело во мне. Чувство, что это необходимо сделать, что книга должна быть опубликована, что настоящая история, насколько я ее понимаю, должна быть услышана. Именно эта страсть поддерживала и поддерживает меня и мою жену на протяжении всего нашего испытания.
Недели стали превращаться в месяцы, а решения все не было. К этому времени министерство обороны вернулось с заявлением, в котором говорилось, что вся книга является конфиденциальной и подлежит судебному запрету, за исключением тех глав, которые касаются моей службы в Новой Зеландии и введения.
К середине декабря 1998 года над издательством Reed Publishing нависла угроза судебного разбирательства, и, следовательно, они уже не проявляли такого энтузиазма в отношении проекта, как раньше. Им предстояла долгая нелегкая борьба, несмотря на то, что телекомпания Television New Zealand недавно выиграла в Высоком и Апелляционном судах Новой Зеландии дело против Министерства обороны по поводу материалов, связанных с моей книгой. В конце концов TVNZ показала по телевидению документальный фильм обо всей этой саге.
В конце февраля 1999 года я отправился в Новую Зеландию, желая выяснить ситуацию из первых рук: связь с руководством издательства Reed из Великобритании становилась подозрительно сложной. Во время поездки была организована встреча с представителями издательства, и в воздухе чувствовалось явное напряжение. Мне сообщили, что на начало марта в Высоком суде назначено слушание по делу между ними и министерством обороны.
Однако за несколько дней до слушания, на котором издательство Reed должно было представлять меня в качестве соответчика, мне сообщили по телефону, что издательство отказалось от участия в процессе, а вместе с ним и от публикации, и что отныне я предоставлен самому себе.
Как известно всем, кто участвовал в судебных процессах, работа с адвокатами и в лучшие времена обходится недешево, а в таком сложном и разнообразном деле, как это, да еще и ведущемся на территории двух стран, расходы становились просто огромными. Конечно, без определенной поддержки я бы либо обанкротился, как мне угрожали, либо в лучшем случае был бы вынужден капитулировать из-за отсутствия финансирования — что, как я уверен, и было одной из главных целей министерства обороны. Как бы то ни было, мой собственный источник финансирования, то есть наши сбережения, был почти исчерпан, и, столкнувшись с неограниченными ресурсами, которые могло привлечь британское МО, будущее выглядело очень мрачным.
Однако в одиннадцатом часу помощь пришла с неожиданной стороны. То ли по счастливой случайности, то ли по великому умыслу меня направили к барристеру из Окленда, и после телефонного разговора мы договорились о встрече в его палате.
Палаты барристеров адвокатского бюро «Южный крест» расположены на углу Хай-стрит и Виктория-стрит в центре Окленда. На двенадцатом этаже располагаются различные юридические организации, а Уоррен Темплтон занял стратегически важный офис в северном углу, откуда открывается вид на канал Рангитото в Окленде — идеальное место для наблюдения за яхтами Кубка Америки, которые проплывали мимо по пути на тренировки и соревнования в заливе Хаураки.
Несмотря на все юридические перипетии последних шести месяцев, я до сих пор не встречался лично ни с одним адвокатом и поэтому не был уверен, с чем мне придется столкнуться. Подозреваю, что если бы мне представили неуверенного в себе человека, каким бы компетентным он ни был, я бы, скорее всего, отказался от этой затеи. Как оказалось, Уоррен производил противоположное впечатление. Подтянутый, среднего возраста, с темными, с проседью, волосами, он обладал привлекательным открытым характером, который одновременно расслаблял и успокаивал, придавая мне силу и уверенность — черты, которые пригодились мне в течение последующих четырех с половиной лет, особенно когда я испытывал огромное давление со стороны судебных разбирательств с министерством обороны. Увлеченный спортом, Уоррен был неравнодушен к новозеландскому регби — страсть, которую ничуть не омрачало его простое кантабрийское происхождение.