По счастливому совпадению, мы с женой уже обсуждали возможность отъезда из Великобритании; в то время у нас было два варианта — Новая Зеландия или Европа. Мы посчитали, что в связи с разногласиями вокруг меня продолжать жить в Херефорде, где я ежедневно сталкивался с военнослужащими Полка, невозможно. Не то чтобы большинство из них не хотели со мной разговаривать — более того, мне стало известно, что с моральной точки зрения многие поддерживают мою позицию, но я чувствовал себя неловко, ставя их в такое положение. В конце концов, это была моя борьба, моя проблема, и никто другой не должен был быть в нее вовлечен.
Это был именно тот толчок, который нам был необходим. Через два дня я вылетел обратно в Великобританию, уверенный, что Уоррен держит в руках мои интересы, слушания и все остальное. Через шесть недель мы продали дом в Херефорде, а Сью с девочками отправились в Окленд. Я был вынужден остаться в Великобритании еще на некоторое время, чтобы привести в порядок кое-какие дела, но был более чем счастлив увидеть свою семью в безопасности.
Жизнь в Новой Зеландии, безусловно, стала освежающей переменой, а для Сью и девочек — конечно же, удивительно новым опытом. Они быстро адаптировались к новой стране — идиллическому месту для воспитания детей — и расслабленному образу жизни, не обращая внимания на махинации министерства обороны, которые продолжались за кулисами.
Тем временем Уоррен занимался исследованиями и подготовкой нашей линии защиты. В сочетании с этим он представил мое дело на рассмотрение Совета по оказанию юридической помощи (позднее известного как Агентство юридических услуг), и после долгих дебатов и обсуждений оно было удовлетворено. Это само по себе было немалым достижением и в конечном итоге оказало огромное влияние не только на то, как велось мое дело, но и на тактику, которая была применена на защите в суде.
Тактическое решение, которое посоветовал Уоррен, заключалось в отказе от обязательства, которое я дал, находясь в Великобритании (не публиковать и не разглашать содержание книги «Солдат номер пять» без предварительного уведомления министерства обороны за 24 часа). Это было сделано по двум причинам: 1) чтобы заставить МО возобновить судебное разбирательство с моим участием в качестве главного ответчика, и 2) чтобы заставить МО принять на себя обязательства в соответствии с новозеландскими процессуальными порядками.
Уоррен сообщил об этом Лондону по факсу 21 июня 1999 года. В этом факсе он уведомил, что, хотя я не планировал в ближайшее время публиковаться, «мне поручено сообщить, что любое обязательство (в той мере, в какой оно еще может быть действительным) не имеет силы, и вы уведомлены об этом за 24 часа».
Как мне потом описали, реакция на этот факс оказалась сродни «ядерной бомбе». Где-то, кто-то или что-то в Уайтхолле взорвалось, и в Великобритании, и в Новой Зеландии были поданы новые судебные запреты ex parte.[71] Впрочем, это было ожидаемо. Уоррен немедленно связался с юристами министерства обороны в Новой Зеландии, заявив, что процесс дублируется и, поскольку мы не собирались переезжать в Великобританию, они должны выбрать, в каком процессе им участвовать. После некоторых дебатов разбирательство в Великобритании было приостановлено, а Новая Зеландия получила приоритет, таким образом, поле боя оказалось на нашем заднем дворе.
По мере того как недели превращались в месяцы, всё и вся превращалось для МО в проблему. Только получение доступа к письменным показаниям под присягой против меня стало серьезным оперативным мероприятием. Министерство отказало в доступе к этим документам, уже поданным в суд под грифом «для служебного пользования», и в особенности к тем из них, в которых теперь, очевидно, подробно описывались конкретные случаи нарушения конфиденциальности, и которых я давно добивался. Ограничение доступа к этим документам подразумевало, что они настолько «горячие», что их нужно просматривать под охраной.
Уоррену сообщили, что юристы МО разрешат ему ознакомиться с документами только самостоятельно, в их офисе. Он не мог делать копии или показывать мне какие-либо подробности предполагаемых нарушений.
Это требование было отклонено, в результате чего Уоррен подал заявление в Высокий суд с просьбой предоставить ему надлежащий и разумный доступ к документам. После слушаний, прошедших со стороной защиты, судья согласился, и министерству обороны было приказано передать копии своих «секретных» материалов, которые могли храниться в палате Уоррена, где мы оба могли оценить материал в свое личное время.