С течением времени в Вильгельме проявлялось всё больше и больше противоречивых черт. Ему не был чужд тяжёлый и грязный труд, но он питал интерес ко всем предметам роскоши, которые зачастую видел только на базарах. По мере взросления у него появлялось всё больше вопросов к матери, но озвучивал он их намного реже. У них всегда была еда, несмотря на то, что постоянной работы у Лоры не было. Выжить с тремя детьми, зарабатывая только редкими заказами на пошив платьев, казалось Вильгельму невозможным. Но он молчал, трудился и как мог заботился о Джессике. Будучи старше брата на десять лет, Генри смог научить его находить работу каждый день. Освоить профессию они не могли, да вот только причины были разные: Генри этого не хотел, а Вильгельм только начинал поиски наставника.
А после Генри женился. Собрал свои немногочисленные вещи, пообещал помогать деньгами и уехал строить свою собственную семью. Вильгельм остался за главного мужчину в доме. Дело облегчало только то, что к двадцати трём годам он смог завести правильные знакомства и поступить на службу посыльным к нескольким зажиточным семьям. Такой статус не только обеспечивал его средствами для жизни, но и приближал к королевскому замку. У Вильгельма появился хоть и ограниченный, но всё же доступ к окружению короля.
Чем старее становилась Лора, тем больше к ней привязывалась Джессика. Вильгельм же с болью в душе видел печальный взгляд матери и её немые восклицания. Он был уверен, что она боится смерти, что не хочет оставлять их одних, пусть никаких явных оснований для страха в её здоровье и не замечал. Но главная причина душевных терзаний матери до сих пор была сокрыта от Вильгельма. На закате своих лет Лоре стало невыносимо тяжело скрывать от него правду: скрывать, что он имеет право обладать всем желаемым и даже большим.
— Матушка, что с тобой? В последнее время ты сама не своя. Молчишь, только наблюдаешь за нами, — однажды спросил Вильгельм, чувствуя, как его нервы не выдерживают этой резкой перемены.
Слова сына разбили последние сомнения в душе Лоры. Она поблагодарила Бога, что Генри сейчас не услышит их разговора, и вдруг заплакала.
— Я не могла найти подходящего момента, чтобы рассказать об этом. Думала, что никогда не найду и унесу эту тайну с собой в могилу. Не знала я, что таким грузом она будет висеть на моей шее, — затараторила Лора, от волнения заламывая руки. Вильгельм выпрямился и сжал зубы, вдруг почувствовав, насколько важное знание сейчас обретёт. Его мать немного успокоилась и смогла продолжить:
— Дело в том, что вы с Генри… — Лора опять замолчала, а Уилл сжался ещё сильнее, стараясь не обнаружить своего волнения перед ней. — Вы с Генри… Ваш отец — король. О, прости меня сынок…
Она вновь заплакала, а Вильгельм постарался перевести дыхание. Такое неожиданное признание сбило с толку, но в то же время быстро начало расставлять всё по своим местам.
— Это благодаря его помощи всё это время нам хватало денег на жизнь? — спросил он у Лоры. Она кивнула, поднимая на него красные глаза. — Значит, он давал только минимум, дабы мы жили как все, не выделялись и ничем не смогли его выдать?
— Уже после рождения Генри мы с ним подумали, что так будет лучше… — тихо проговорила Лора, став намного спокойнее от силы духа сына.
— И почему же вы на нём не остановились? — Вильгельм словно насмехался. — Его не испугал один внебрачный ребёнок, он захотел узнать, сойдёт ли ему это с рук во второй раз?
— Не говори так, прошу. В этом ровно столько же моей вины, сколько его, — взмолилась Лора.
— Генри знает?
— Нет, нет…
Вильгельм задумался. Он не замечал, что своим молчанием делает матери только больнее, что она ждёт его прощения. Его сознание уже захватили яркие картины грандиозного будущего, которое он теперь сможет построить, приложив небольшие усилия. Из соседней комнаты молча вышла Джессика и села возле Лоры, обнимая её и пытаясь утешить.
— О чём ты думаешь, Уилл? — Джессике показалось, что она способна увидеть мысли брата, кружащие коршунами над их спокойствием. Услышав вопрос сестры, Вильгельм опомнился.
— Ничего пагубного. Мама, не надо так переживать. Что было — то было. Теперь нам нужно жить дальше. Мы с Генри оба неплохо устроились в жизни, — он улыбнулся и осторожно обнял Лору. И если она поверила в его мягкий голос и тёплую улыбку, то Джессика заметила алчный огонёк в глубине его глаз.
Вильгельм понимал: с его стороны было бы глупо действовать, не имея хоть какого-то плана. Следующий год он провёл внешне абсолютно так же, как и прошлые пару лет. Но внутри у него бушевали сотни идей. Быть бедным — это одно; но знать, что ты мог всю жизнь быть богатым — это совершенно другое. Вильгельм затаился в ожидании своего главного шанса. И долго ждать не пришлось.